Пол Андерсон - Зовите меня Джо

Ознакомительная версия.

Викен сел. Некоторое время он молчал. Потом страшно медленно, неуверенно спросил:

— Вы имеете в виду, что Джо — это Эд?

— Или Эд — Джо. Как вам больше нравится. Сам себя он теперь зовет Джо. Для него это имя что-то вроде символа свободы, обновления, но остается он самим собой. Что вообще есть «я», если не непрерывность существования? Он сам этого не понимал до конца. Он знал только — и я должен был ему поверить, — что на Юпитере он силен и счастлив. Ведь что вызывало возмущения в этих К-трубках? Простой истерический симптом! Подсознательно Энглси не боялся оставаться на Юпитере — он боялся возвращаться! И вот сегодня я подслушал его мысли, — взволнованно продолжал Корнелиус. — К этому моменту все его существо было сосредоточено на Джо, на здоровом юпитерианском теле, а не на больном обрубке человека на Ю-5. Это определило иную систему импульсов — не настолько чуждую, чтобы они не проходили через фильтры, но достаточно своеобразную, чтобы тут же обнаружить вмешательство. Потому он сразу и заметил мое присутствие. И тут ему открылась истина, так же как и мне… Знаете, что я почувствовал в тот последний момент, когда Джо вышвыривал меня из своего сознания? Нет, не ярость, она уже прошла. Он был груб, но его переполняло только одно чувство — радость. Я ведь знал, какой сильной личностью был Энглси! Как же я мог подумать, что мозг ребенка-переростка вроде Джо может пересилить его? А врачи-то! Стараются спасти безжизненный придаток, отброшенный за ненадобностью!

Корнелиус замолчал. Его горло совсем охрипло от этой тирады. Он прошелся по комнате, наполняя рот дымом, но не затягиваясь. Прошло несколько минут, и Викен задумчиво спросил:

— Ну хорошо. Вам лучше знать — как вы сказали, вы сами там были. Но что делать дальше? Как нам связаться с Эдом? Захочет ли он вступить с нами в контакт?

— Конечно, — сказал Корнелиус. — Не забывайте, что он остался самим собой. Теперь, когда на него не давит увечье, он должен стать более общительным. Подождите, вот пройдет новизна встречи с новыми друзьями, и ему обязательно захочется поговорить с кем-нибудь, как с равным.

— Ну, а кто же будет управлять новыми Ю-сфинксами? — спросил Викен с сарказмом. — Например, я вполне счастлив в этом своем теле из мяса и костей. Так что спасибо!

— А разве Энглси был единственным безнадежным калекой на земле? — спокойно спросил Корнелиус.

Викен разинул рот.

— К тому же найдется немало и стариков… — продолжал псионик задумчиво, словно рассуждая сам с собой. — В один прекрасный день, мой друг, мы оба почувствуем, что наши годы подходят к концу. А ведь так много еще захочется увидеть… И тогда — кто знает? — может быть, и мы с вами захотим прожить еще одну жизнь в юпитерианском теле — трудную, бурную, полную страстей жизнь… Конечно, она окажется опасной, неспокойной, суровой. Но зато это будет жизнь, какой ни один человек не жил, может быть, со времен Елизаветы Первой. Нет, новых юпитерианцев найти будет совсем нетрудно!

Он повернулся к доктору, снова появившемуся на пороге операционной.

— Ну? — выдавил из себя Викен.

Врач подошел к ним и устало опустился к кресло.

— Кончено, — сказал он.

Все смущенно молчали.

— Странно, — снова заговорил доктор. Он рассеянно хлопал себя по карманам в поисках сигареты, которой у него не было. Викен протянул ему пачку.

— Очень странно, — продолжал врач задумчиво. — Я не раз сталкивался с подобными случаями. Когда люди просто не хотели больше жить… Но я никогда не видел, чтобы такой человек умирал с улыбкой. До самого конца — с улыбкой.

Ознакомительная версия.