– Вот чудачка! – удивился Карнаухов-младший. – Сейчас выйдем на Восточное полушарие… Там тьма интересного…
– Пойду собираться, – отозвалась Таня. – Ведь скоро посадка, так ведь?
Вадим посмотрел на цифры электронных часов, зеленоватыми призраками всплывшие у основания купола.
– Да… Через полчасика примерно. Еще пол-оборота – и сядем на космодроме Квардора.
– Ну и вот…
Таня повернулась и пошла к выходу. Ей очень хотелось, чтобы Вадим окликнул ее, но он и не подумал. Она даже оглянулась, надеясь, что Карнаухов-младший хотя бы смотрит ей вслед. Как же! Он уже что-то нашептывал брюнетке, на вкус комсомолки Климовой – абсолютно голой. Не считать же одеждой нечто эфемерное, густо усеянное блестками. Как будто эту бесстыдницу обмазали клеем и вываляли в новогоднем конфетти. Таня с удовольствием хлопнула бы дверьми, будь они здесь. Но дверей не было, и она просто бросилась ничком на постель. Хотелось заплакать, но слез не нашлось. Таня и сама не понимала, что с ней происходит. Беспричинная радость и столь же беспричинная тоска накатывали волнами. С кем бы посоветоваться? Жаль, что не Сергей Владимирович полетел с ней на Марс. От Вадима толку мало. Он только умничает и поучает. Что, впрочем, неудивительно. Ведь он на тридцать лет старше ее, комсомолки Климовой. А она, неужто умудрилась в него влюбиться? В мужчину, который ей в отцы годится. Вот дура-то! Тане вдруг стало смешно и стыдно. Чего, спрашивается, нюни распустила? Хватит. Пора и впрямь собираться.
Она собрала платья и туфли, разбросанные по всей каюте, утрамбовала, как могла. Осмотрелась. Вроде ничего не забыла. Дверь растворилась, на пороге как ни в чем не бывало появился Вадим. В том же самом наряде. Босиком.
– Готова?
– Да!
– Тогда пошли.
Оказалось, что дверные проемы всех кают разомкнуты и по коридору говорливой толпой движутся пассажиры. Вращающиеся лифтовые колодцы подхватывали их небольшими группами. Таня и Вадим оказались в компании двух мальчишек-спорщиков, которые выясняли в Звездном зале, какой город они видят. Спорщики, насупившись, молчали. Вскоре все четверо стояли под сверкающим днищем гравитабля, вдыхая ароматный воздух преображенного Марса. Спорщиков увели воспитатели, а Таня зашагала за Вадимом, который хорошо ориентировался даже на другой планете. Они долго шли под кораблем, потом вступили на движущуюся дорожку, и она понесла их со скоростью хорошего бегуна. Блеснуло солнце. Таня зажмурилась, а когда открыла глаза – оглянулась на оставленный гравитабль. И увидела лишь полированную, отражающую ослепительный солнечный диск, плавно закругляющуюся кверху стену. Неохватную глазом.
«Какая все-таки мощь! – со смесью восторга и ужаса подумала Таня. – Чтобы такую махину сдвинуть, никаких двигателей не хватит… Вот бы нашим такой корабль да загрузить его бомбами… Ничего бы от их проклятого Берлина не осталось…»
Марс был очень странной планетой. После Земли он казался ненастоящим, игрушечным. Может быть, виной тому была детская легкость, которую комсомолка Климова ощутила, едва вышла из корабля. Ей даже показалось, что она вот-вот взлетит. Другие, впрочем, и взлетали. Не все пассажиры смирно стояли на бегущей дорожке, некоторые вдруг распахивали прозрачные стрекозьи крылья и срывались в кубово-синее небо. Когда это произошло впервые, у Тани вырвалось:
– Марсиане!
В толпе засмеялись. Особенно усердствовали дети. Таня насупилась.
– Нет, – отозвался Вадим. – Всего лишь люди с портативными хомокоптерами. Индивидуальными летательными аппаратами…
– А марсиане? – уже вполголоса, чтобы не вызвать новый приступ общего веселья, осведомилась Таня. – Они где?
– Да кто их знает… Думаешь, они тут толпами бродят? Как бы не так…
Сказано это было настолько равнодушно, что Таня не стала расспрашивать дальше.
Дорожка вынесла их к громадному зданию космовокзала, чью остекленную пирамиду Таня заметила еще издалека. Треугольная арка вобрала человеческую реку, прохлада и сумрак охватили прибывших с Земли. Комсомолке Климовой даже зябко стало. И она поежилась, но «ухажер», как обычно, не обратил на это внимания. Космовокзал полнился голосами на разных языках. Разговаривали пассажиры. Объявлялись прилеты и отлеты кораблей. Таня прислушивалась завороженно.
«В тринадцать часов по среднемарсианскому времени отправляется рейс триста тринадцать, по маршруту Марс – Юнона – Ганимед… Вниманию встречающих! Прибытие рейса пятьдесят семь с Венеры задерживается по гелиоусловиям орбитального порта «Исида»… Пассажира, прибывшего двенадцатичасовым рейсом с «Гало», просят пройти к стойке регистрации… Напоминаем, что челночный рейс по маршруту Квардор – Фобос отменяется по причине аварийной швартовки нибелунгера «Стрела», прибывающего из системы Фомальгаута…»
Таня вспомнила разговор о научных заслугах Сергея Владимировича, спросила:
– А отец твой на Фомальгауте бывал?
– Один раз, – откликнулся Вадим. – А почему спрашиваешь?..
– Ну, если его там ценят как научного сотрудника…
– Смешная… Для этого летать на Фомальгаут необязательно… Но папа у меня рисковый мужик, невзирая на сугубо кабинетную работу…
– А ты?
– Что – я?
– Рисковый мужик?.. Летал на Фомальгаут или еще куда-нибудь?..
– Мне и так риску хватает… Да и не люблю я космических перелетов…
– А что тогда со мною потащился?
– Отец попросил.
– Мог бы и не послушаться… Не мальчик уже…
– У нас в семье слово старшего мужчины – закон…
«Что же ты семьей до сих пор не обзавелся?» – хотела спросить Таня, но промолчала. Кто она Вадиму, чтобы такие вопросы задавать?..
Они поднялись на широкую террасу, опоясывающую здание космовокзала. Уже знакомые Тане аппараты, похожие на разноцветных жуков, висели аккуратными рядами, не касаясь поверхности.
– Выбирай, какой нравится! – предложил Вадим.
– А они чьи?
– Глидеры-то?.. Ничьи. Общественные. Так какой нравится?
– Во-он тот, сиреневый…
– У вас хороший вкус, товарищ Климова!
Снаружи глидеры были непрозрачными, словно отлитыми из цельного куска металла, зато изнутри казалось, что корпуса совсем нет. Таня будто висела в воздухе, вместе с креслом, мягким как пух. Оказалось, что управлять глидером нет нужды. Вадим сел рядом с Таней и сказал: «Дворец Аэлиты», и «жук» сорвался с места, будто только и ждал этих слов.
Две женщины встречали тех, кто входил во Дворец Аэлиты. Старая и молодая. Старая была похожа на тетю Варю, мамину сестру. Даже странно было видеть среди всего этого марсианского великолепия такую уютную, домашнюю тетю Варю, в круглых очочках, с прической-кукишем, в домашних шлепанцах, с вязаньем в руках. На давних снимках двадцатых годов тетя Варя очень похожа на нее, Таню. Даже удивительно…
