Фольгер легонько тронул Алека за рукав:
— Мы сюда пришли для разговора, а не глазеть по сторонам.
Алек с нарочито серьезным лицом последовал за графом, но при этом все равно прислушивался и глядел во все глаза. Какие бы ни были у капитана новости, прежде всего хотелось рассмотреть все детали этого примечательного места.
Спереди на мостике находился штурвал, как на каком-нибудь старинном паруснике; вид у него был странновато вычурный, как и вообще многое у дарвинистов. Стоящий за штурвалом капитан Хоббс, обернувшись, улыбнулся гостям.
— А вот и вы, господа! Спасибо, что пришли.
Алек, следовавший за Фольгером, коротко поклонился, словно какой-нибудь аристократишка без определенного чина.
— Чем обязаны столь приятным визитом? — учтиво осведомился Фольгер.
— Вот, корабль снова на ходу, — ответил капитан Хоббс. — Хотелось вас персонально за это поблагодарить.
— Рады были помочь, — сказал Алек.
Ну, хоть раз подозрения графа не оправдались!
— Правда, есть у меня и дурные вести, — продолжил капитан. — Я только что получил сообщение, что Британия и Австро-Венгрия находятся в состоянии войны. — Он кашлянул. — Прискорбно, что и говорить.
Алек медленно выдохнул. Интересно, давно ли капитан об этом знает? Наверняка дожидался, чтобы они сперва отремонтировали двигатели. Тут до Алека дошло, что они с Фольгером перемазаны машинным маслом и одеты как биндюжники, а Хоббс красуется в безупречном синем мундире. Сейчас он капитана ненавидел.
— Это ничего не меняет, — хладнокровно сказал Фольгер. — В конце концов, мы не солдаты.
— В самом деле? — Капитан нахмурился. — А разве на ваших людях не мундиры гвардии Габсбургов? Может, я ошибаюсь?
— Связь с Австрией нами утрачена, — заметил Алек. — Я уже говорил: мы бежали из страны по политическим соображениям.
Капитан в ответ пожал плечами.
— Дезертиры все равно солдаты.
— Мои люди едва… — пытаясь сдерживаться, начал Алек.
— Вы хотите сказать, что мы военнопленные? — перебил его Фольгер. — Если так, то мы отстраняем наших людей от двигателей и удаляемся на гауптвахту.
— Не надо спешки, господа! — Капитан просительно воздел руки. — Я лишь хотел довести до вас скорбное известие и воззвать к вашему снисхождению. Я сам теперь в крайне неловком положении, вы же должны это понимать.
— Мы тоже считаем его неловким.
— Ну вот видите! — Капитан пропустил мимо ушей язвительность тона. — Я бы предпочел достичь некоего компромисса. Прошу вас, вникните в мое положение. Вы так толком и не сказали, кто вы такие. Теперь, когда наши страны в состоянии войны, это делает ваш статус, как бы сказать… весьма двусмысленным.
Капитан выжидательно смолк, а Алек с Фольгером переглянулись.
— Судя по всему, да, — произнес после паузы граф. — Но мы все равно предпочитаем находиться здесь в некотором роде инкогнито.
— Что ж. — Капитан Хоббс вздохнул. — В таком случае мне ничего не остается, как обратиться за указаниями в Адмиралтейство.
— Сделайте милость, — лаконично сказал Фольгер. — Мы бы хотели знать, что оттуда скажут.
— Непременно. — Капитан, рассеянно козырнув, повернулся обратно к штурвалу. — Честь имею, господа.
Пока Фольгер откланивался, Алек повернулся и на непослушных ногах двинулся прочь, по-прежнему досадуя на дерзость графа. Однако на подходе к люку он немного замедлил шаг, вслушиваясь между делом в приглушенный рокот двигателей воздушного корабля.
Вообще-то на свете бывают темницы и похуже.
— Вы догадываетесь, каковы будут распоряжения из Адмиралтейства? — пробормотал Фольгер, нагнав Алека в коридоре.
— Взять нас под замок, — ответил тот. — Едва они научатся обходиться без нашей помощи.
— Точно так. Время всерьез поразмыслить о побеге.
Сидя той ночью в машинном отделении, Алек неотрывно смотрел на странные яйца. Мысли его блуждали.
Вроде бы что в них необычного? А между тем огромный, поражающий воображение воздушный корабль, невзирая на опасности, пробивается через всю Европу, чтобы доставить их по назначению. Что они скрывают? Какая богопротивная тварь может удержать османов от вступления в войну?
Обогреватели, уложенные вокруг яиц, светились приглушенным светом. В ночном безмолвии Алека начало клонить в сон. Пришлось встать и встряхнуться.
Было три часа с небольшим. Пожалуй, пора.
Когда он снимал ботинки, в боку кольнуло. Но боль в ребрах казалась не настолько сильной, чтобы помешать выполнению задуманного.
Накануне с час ушло на спор с графом Фольгером, чтобы убедить его в логичности задуманного плана. Клопп все еще сидел под арестом; Бауэр с Хоффманом возятся с двигателями; самого Фольгера уже ловили на нижней палубе. Так что маршрут бегства предстоит разведать именно ему, Алеку.
Затаив дыхание, он приложился ухом к двери машинного отделения.
Посторонних звуков нет. Алек аккуратно потянул вниз дверную ручку.
Электрические лампы были погашены. Коридоры освещали лишь призрачно-зеленоватые огоньки светляков, напоминающие мерцание звезд. Ступая в одних чулках, Алек бесшумно вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Подождав, пока глаза привыкнут к скудному освещению, он направился к лестнице. Где-то должен находиться аварийный люк для экстренного выхода экипажа из корабля, возможно, с помощью веревки или парашюта. По логике, он должен располагаться на самой нижней палубе гондолы. Там его и надо искать.
А вот где найти пять парашютов или пятьсот метров веревки, Алек понятия не имел. Возможно, бежать придется, когда корабль приземлится в Константинополе, и уже потом выторговывать себе безопасность при помощи последнего слитка отцовского золота.
Лестница под весом Алека даже не скрипнула. Подобные конструкции дарвинисты строят из искусственной древесины, которая на порядок легче натуральной и при этом прочна, как сталь. Так что боевой воздушный корабль не стонал, словно какое-нибудь жалкое торговое судно. Всюду здесь ощущалась незыблемая прочность, как и подобает твердыне, в том числе летающей. Отдаленный рокот моторов отзывался лишь легкой вибрацией под ногами.
Через центральную палубу гондолы Алек проскользнул быстро. Ночью караульный стоял у двери на мостик, еще двое размещались у оружейной, а перед рассветом на камбузе неизменно объявлялись судовые коки. Но после пяти дней пребывания на леднике нижние грузовые трюмы и склады опустели, и их никто не охранял.
Когда Алек спускался по последнему пролету, его внимание привлек какой-то звук. Что это: сверху по палубе прошел кто-то из членов экипажа? Или же некто неизвестный крадется за ним по пятам?
