Когда Алек спускался по последнему пролету, его внимание привлек какой-то звук. Что это: сверху по палубе прошел кто-то из членов экипажа? Или же некто неизвестный крадется за ним по пятам?
Он оглянулся на лестницу за спиной — никого. Быть может, на воздушных судах водятся крысы? А что, такое случалось даже на металлических сухопутных дредноутах. Или же шестилапые ищейки вынюхивают не только протечки, но и шпионов?
Передернув плечами, Алек двинулся дальше. Палуба под лестницей была ощутимо холодней: прямо под ней тек ночной воздух, разреженный и на этой высоте близкий по температуре к нулю.
Коридоры здесь были шире, а в пол вделаны рельсы для грузовых тележек. По обеим сторонам тянулись проемы пустующих складов. Тьма там стояла кромешная, разбавленная разве что парой-тройкой зеленоватых закорючек светляков на стенах.
Снова послышался звук: шарканье башмаков по дереву. Сзади точно кто-то идет!
Алек с неистово бьющимся сердцем продвигался к носу корабля. На дороге ближе к стене стояло несколько полупустых мешков с кормом. За ними не спрячешься. Коридор заканчивался закрытой дверью. Обернувшись, Алек разглядел, что позади движется какой-то силуэт. Невольно мелькнула мысль выдать свое присутствие: дескать, вот, заблудился. Но здесь как-то уже ловили Фольгера…
Алек протиснулся в дверь и закрыл ее за собой.
В помещении было хоть глаз выколи, от стен исходил тяжелый запах, как от прелой соломы. Алек стоял неподвижно, переводя дыхание. Кажется, что это помещение небольшое и вдобавок чем-то загроможденное, однако звук закрываемой двери вызвал подобие эха. Алеку показалось, что он слышит глухое бормотание. Это что, кубрик рядового состава?
Алек затаился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, а в ушах уймется гулкий стук сердца.
Постепенно он расслышал дыхание кого-то или чего-то. На секунду его пронзил страх: а нет ли на борту «Левиафана» чудовищ, о которых Дилан и не рассказывал? Каких-нибудь монстров. Алеку вспомнились военные игрушки, и в их числе боевые существа дарвинистов, искусственно созданные по образу и подобию вымерших гигантских рептилий.
— Э-э… прошу прощения? — спросил он шепотом.
— Прощения? — отозвался кто-то в темноте.
— Ой, извините. — Алек сглотнул. — Видимо, я заблудился.
— Заблудился, — послышался в ответ не совсем уверенный и вместе с тем странно знакомый голос.
— Да. Пойду-ка я.
Повернувшись к двери, он незряче стал нашаривать ручку. При ее повороте скрежетнул металл, и Алек замер.
Помещение вокруг наполнили шевеление и какие-то недовольные голоса.
— Ой, извиняюсь, — произнес кто-то.
Другой шепотом спросил:
— Прошу прощения?
Все это бормотание нарастало, становилось быстрее и громче. Комнату размером не больше кладовки вдруг заполонили голоса. Такое впечатление, будто вокруг потревожили как минимум дюжину спящих людей. Нервозной, бессвязной скороговоркой бормотались слова, обрывки фраз. Что это, корабельное отделение для сумасшедших?
Рванув дверь, Алек не на шутку ушиб себе босую ногу и взвыл от боли, вызвав в ответ взрыв сердитых голосов. Темноту наполнили крики, как будто вот-вот должна была вспыхнуть потасовка.
В створку приоткрытой двери на него смотрело призрачно-зеленое лицо.
— Разрази меня гром! Что ты здесь делаешь? — спросил незваный гость.
— Гром! Разрази меня гром! — загудела разноголосица разом со всех сторон.
Алек открыл было рот, готовый заорать, но тут прозвучала тихая трель свистка. Какофония тут же улеглась. У Алека перед лицом качнулся светляковый фонарь, в зеленоватом свете которого на него, щурясь, смотрел Дилан. Свисток он держал в другой руке.
— Я так и думал, что это ты! — громко шепнул он.
— Да. Но кто эти…
— Чш-ш! Тихо, дурачина. Не заводи опять зверушек. — Дилан запихнул Алека в каморку, а сам шагнул следом и осторожно прикрыл дверь. — Хорошо, если навигаторы не услышали эту возню.
Проморгавшись, Алек в тусклом свете фонаря наконец разглядел стоящие вдоль стен штабеля клеток, а в них вестовых ящериц — целое скопище, как в зоомагазине.
— Что это за место? — выдохнул он.
— А то сам не видишь? — прошептал Дилан. — Ящеричная, черт меня дери. Здесь доктор Эразмус возится со зверьем.
Алек сглотнул, заметив стол, на котором зажимами была стиснута расчлененная ящерица. Затем взгляд его ухватил потолок с раструбами рассыльных труб, переплетенных как пути на железнодорожной станции.
— А это тоже вроде как развязка, да?
— Ну да. Доктор Эразмус отвечает за всю эту болтологию — отправления и конечные пункты, экстренные вызовы, сигналы тревоги, транспортные развязки.
Со всех сторон на Алека глядели влажные глазки, в которых отражались огоньки светлячков.
— Я понятия не имел, что все так… мудрено.
— А как, ты думал, зверушкам удается тебя всякий раз находить — по наитию, что ли? — Дилан хмыкнул. — Работа непростая даже для ученого, особенно сейчас, когда половина ящерок все равно что контужена той молнией жестянщиков. Глянь на этих бедняжек. А ты их еще среди ночи тормошишь почем зря.
Несколько ящерок начали бормотать, повторяя за Диланом, но вслед за новой трелью свистка покорно успокоились.
— Ты здесь, я полагаю, неспроста? — осведомился Алек, глядя на Дилана.
— Как тебе сказать. Что-то не спалось. А ты знаешь, как доктор Барлоу недовольна, когда мы с тобой пересекаемся во время сидения на яйцах. Так что я подумал: а нагряну-ка я сейчас, когда ее наверняка там нет.
— А меня там тоже не оказалось, — начал догадываться Алек.
Дилан кивнул.
— Как-то странно. Вот я и решил выяснить, чем ты тут занимаешься.
— И времени у тебя это особо не заняло?
РАЗГОВОР В ЯЩЕРИЧНОЙ
— Помог переполох у ящериц. Хотя я и без того смекнул, что ты наверняка где-нибудь здесь, в районе складов. — Дилан подался ближе. — Высматриваешь маршрут для побега, что ли?
— Так хорошо заметно? — Алек невольно поджал губы.
— Да нет, — усмехнулся товарищ. — Это просто я ужас какой догадливый. Ты еще не понял?
Алек, подумав секунду, улыбнулся.
— Почему, понял.
— Вот и хорошо. — Дилан, сделав шаг, встал на колени у небольшого люка в противоположной стене. — Тогда давай скорей сюда, пока эта живность опять не расходилась.
Дилан пролез в люк первым и спустился по скобам, вбитым в наклонную стену. Алек передал вниз фонарь, осветив попутно небольшое сферическое помещение. Это место он помнил по внешнему осмотру воздушного корабля: округлая выпуклость снизу гондолы. Внутри пространство занимали в основном два телескопа, нацеленные на море.
