— А бревна они где вылавливали? — настаивал Витя.
— Он говорит, что они не вылавливали никаких бревен.
Витя победоносно оглядел всех.
— Бревна они привезли из Нью-Йорка. Он это хорошо знает, потому что на его обязанности было поливать эти бревна водой из шланга, чтобы они всегда были мокрыми.
Лицо рыжего мальчика стало напряженно серьезным. Он вслушивался в слова перевода, в непонятные ему реплики Вити.
— Новый барон Мюнхгаузен, — плюнул от возмущения Витя. — Рыжий и прожорливый.
«Барон Мюнхгаузен» оказался понятием международным. Мальчишка вскочил с койки и, сжав кулаки, стал надвигаться на Витю.
— Но, но, но! Снимите очки, сэр! — закричал Витя, отодвигаясь в глубь койки. — Пусть лучше объяснит, зачем они поливали бревна, когда всем известно, что их надо сушить?
— Он говорит, что не знает зачем. Ему так велели.
— А зачем перелез на наш корабль?
— Он говорит, что его отец всегда был за сближение с Россией и ему захотелось посмотреть русских.
— А где его папа и мама? — спросила Женя.
Майк матери не помнил, а отец умер в тюрьме.
Ребята переглянулись.
— Ничего не разумею, — признался Денис.
— Чего ж тут разуметь, — фыркнул Витя. — Шпион. Отводит глаза. Подослали уверить наших, будто корабль браконьерством не занимался, а привез бревна из Нью-Йорка.
Открылась дверь каюты. Вошел дядя Саша.
— Ну как? Познакомились? Или… подружились? — улыбаясь в бороду, спросил он.
— Со шпионами не дружим, — буркнул Витя.
— Вот как!
— Витя имеет в виду, что бревна… так говорит мальчик… бревна не вылавливали, а везли из Нью-Йорка, — тоненьким голоском заговорила Женя.
Дядя Саша проницательно посмотрел на беспокойно вертящегося Майка.
— Мне не хочется верить, что он нехороший, — продолжала Женя.
— И я не верю, — подтвердил Федя. — Он же моряков «Мони» на чистую воду выводит.
— Ну что ж, разберемся. Пойдем, коман, бой! И ты, Федя, пойдешь с нами к капитану.
— Его зовут Майк, — напутствовала встревоженная Галя.
— Я сейчас оденусь, — говорил Витя. — Я пойду к капитану и докажу все. Дедуктивный метод… Цель и причина…
Галя и Алеша вышли, не слушая рассуждений «детектива». Общее чувство объединяло сейчас мальчика и девочку. Галя, мечтательная, склонная всюду видеть романтическое, всем существом своим хотела, чтобы Майк оказался хорошим. Она всегда предпочитала действовать. И сейчас она решила «спасти» Майка, доказать его невиновность. Из всех ребят, по мнению Гали, сделать это мог лишь один Алеша. Она считала его мальчиком пылким, благородным, справедливым. Она преклонялась перед его изобретательностью и была уверена, что он, умеющий изобретать, придумывать, может проникнуть и в любую тайну. Девочка позвала Алешу на палубу, чтобы попросить его «разгадать» тайну «Мони» и спасти Майка.
Алеша любил решать сложные задачи. Он мог с непостижимым упорством сидеть над шахматным этюдом и не отступал, пока не добивался своего, не находил решения. Не было алгебраического примера, с которым бы он не справился. Открыть загадку «Мони», обелить славного рыжего паренька Алеша хотел не меньше Гали. Она просто угадала в нем это желание. Она часто угадывала его мысли.
Мальчик и девочка держались за руки. Так было лучше. Они помогали друг другу устоять на ногах. Палуба накренялась, становилась крутой, как скат крыши. Ноги скользили, легко было упасть. В небе подпрыгивала луна. Галя смотрела на нее, вспоминала свою последнюю вахту.
— Надо понять, зачем он пришел к нам, — сказал Алеша.
— Судно подозрительное, — отозвалась Галя.
— Почему оно в море избегало встреч? Почему не заходило в порты? — продолжал спрашивать, словно сам себя, Алеша.
Гале казалось, что луна подскакивает всякий раз, как Алеша задавал себе вопрос.
— О каком меридиане говорил Майк? Зачем выдавать себя за браконьеров?
— Не понимаю, — призналась Галя.
— Знаешь, о чем я подумал? Преступники часто ведь так делают. Сознаются в мелком, а настоящее преступление утаят, чтобы в крупном их уже не заподозрили. Бревна вылавливать — это еще не такое большое преступление. Почему бы и не признаться в этом? Как ты думаешь, Галя?
Галя крепко сжала Алешину руку.
— Значит, должно быть еще что-то большое… опасное?..
Снова в небе взвилась луна и исчезла за облаками.
Глава седьмая. ЗА НИМИ БУДУЩЕЕ!
По Маймаксе, неширокой протоке Северной Двины, шли корабли. Один из них вел другой на буксире. Оба они отвесными бортами возвышались над береговыми домиками. И когда домики были рядом, под самым их бортом, корабли казались действительно огромными.
На «Лейтенанте Седове» заканчивалась уборка. Веселые водяные струи разбивались о палубу, рассыпались брызгами. Дюжий матрос в резиновых сапогах орудовал шваброй, как косой на лугу. В широком размахе летала она от переборок до борта. Денис и Федя, помогая команде, надраивали поручни, Алеша гордо держал рвущийся из рук брандспойт, направляя шипящую струю.
На грязном судне «Мони» все было безжизненно. Никто не принаряжал корабль, не заботился о его внешнем виде.
Встречные пароходы и катера — они соблюдали «правила уличного движения», шли по правой стороне протоки — приветствовали «Лейтенанта Седова» гудками.
Корабли вошли в Северную Двину. После узкой протоки здесь снова повеяло морским простором. Слева показались приземистые склады. На десятки километров тянется нескончаемый порт, вдоль него — город Архангельск.
Корабли отдали якоря и встали на рейде напротив центральной части города. На «Лейтенанта Седова» вернулся старпом, командовавший судном «Мони».
Вид у него был усталый. Почти двое суток он не смыкал глаз, не доверяя чужой команде, и теперь направился прямо в свою каюту, чтобы как следует выспаться. Витя увязался за своим другом. Захлебываясь от гордости, он рассказывал о том, как «они с Денисом помогли американскому мальчишке перебраться по канату с „Мони“ на ледокол».
Старпом, засыпая на ходу, рассеянно слушал Витю и кивал головой.
— Да, а ведь у нас пропала Гекса, — вспомнил вдруг Витя.
Сонливость со старпома как рукой сняло.
— Эх, вы, не уберегли, как же это? — с укором сказал он и открыл дверь каюты. На его койке сидел белый медвежонок и блестящими глазенками смотрел на вошедших.
Витя даже попятился. Старпом рассмеялся, сел на койку и стал ласкать Гексу. Моряк и медвежонок уже давно подружились. Гекса привязалась к старпому даже больше, чем к ребятам, слишком ее тормошившим. Этой привязанностью и объяснялось ее появление в каюте моряка. Повернув задвижку, как научил ее Витя, Гекса во время шторма выбралась из клетки и пошла разыскивать своего друга, старпома. Он был на вахте, но Гекса нашла его каюту по запаху. Дверь каюты открылась при качке, а потом снова захлопнулась. До отъезда на «Мони» старпом так и не заглянул к себе и поэтому не обнаружил беглянку. Медвежонок остался в каюте, забравшись на койку, как это он часто делал при хозяине. А искать Гексу в запертой каюте старпома никому не пришло в голову.
