— Ив этом причина вашей революции, Ричард? Помолчав, Генри ответил:
— Думаю, что да.
— И у вас есть система лучше этой?
— Должна быть. Я старался придумать ее, но пока это только теория. Джон как практик лучше меня. Но я думаю о куске пирога…
— Куске пирога?
— Это такое сладкое изделие из теста. У кэзо, наверное, его нет.
— Нет. Но я слышала это выражение и поняла так, что оно связано с простотой опасной миссии…
Генри покачал головой.
— Я никогда не слышал об этом. Я говорил о простом съедобном пироге. Хотя, возможно, здесь есть аналогия с вами.
— Не со мной. Победитель Ген… — она запнулась, — извините, Генри. Я в самом деле не знаю значения этого выражения.
Генри облегченно вздохнул.
— К примеру, возьмем двух детей. И предположим, что для них самая ценная вещь в мире — это большой кусок пирога. Его надо разделить между ними, но их соперничество столь сильно, что, независимо от того, как будет разделен пирог все равно возникнут споры и возмущения. Каждому чужой кусок покажется большим.
Сирена положила на его руку свою, и он не отдернул ее.
— Да? — у нее был заинтересованный вид.
— Взрослый мог бы произвести честный раздел и заставить ребят принять его. Но это политика счетчика. А что если в данный момент они одни? Идеальная Система должна действовать без вмешательства третьей стороны…
— Продолжайте, Ричард.
— И такая Система есть! Один ребенок должен разрезать пирог, а другой — выбрать кусок. В этом случае ни один из них не обязан стремиться к честности, но ни один и не должен протестовать. Тут сработают законы человеческой природы. И то же самое с этими кэзо. Поэтому идеальная форма управления…
— Смотрите, — перебила она Генри, — показывая на счетчик, — наше время, почти истекло. Пора идти.
Генри вернулся к действительности. — Пока все идет гораздо спокойнее, чем я ожидал. Видимо, восставшие не встретили сильного сопротивления, — он бросил мелочь в копилку электромобиля и вывел его со стоянки. — Разумнее всего найти сейчас отель.
— Они не будут искать нас там, Ричард?
— Нет, если сочтут, что поймали или убили всех Властителей. Они гораздо больше будут заняты созданием нового правительства, чем постояльцами отелей.
Он поймал себя на том, что думает о повстанцах как о третьей стороне.
— Надеюсь, что они никого не убили, сказала Сирена. — Это не их, это наш план убивать кэзо, — Генри сделал попытку вернуть себя в революцию. Битул считался слишком опасным, и теперь Генри знал, почему. — Если кэзо будут сдаваться без сопротивления, то их просто изолируют. Мы не хотим возвращать дни убийств и анархии…
Но внезапно он вспомнил об автоматах в руках повстанцев. Это заставило его замолчать и усомниться в благонамеренности мистического революционного деятеля. Ему никогда не доводилось встречаться с Джоном Теннером. Он даже не знал, что тот написал книгу, экземпляр которой, подаренный Битулом, все еще оттягивал его карман.
Похоже, что Властитель знал о вожде повстанцев гораздо больше, чем сам Генри.
Неужели совершены массовые убийства? Может быть, Сирена — единственная уцелевшая кэзо в их районе?
— Но вы останетесь со мной, пока не будете в полной безопасности.
— Хорошо, Ричард.
Он припарковал машину на освободившейся стоянке, и они направились к отелю. У входа он остановил ее;
— У вас есть губная помада?
— Губная помада?
— Ладно. Что-нибудь придумаю, если клерк заметит это. Но держитесь позади меня и в тени.
Он выбрал этот отель из-за его старомодности. Тут работали люди, а не машины. В новом отеле, где всех регистрировала машина, связанная с центральным компьютером, в котором Сирены, конечно, не значилось, риск был слишком велик. Революционеры к этому времени уже должны контролировать банк данных компьютера, где Ричард Генри значился, вероятно, как предатель. Впрочем, нет. Они наверняка считают его погибшим. Тем лучше.
У клерка в отеле были прилизанные волосы и особый тон голоса, присущий только персоналу отелей.
— Что вам угодно? — спросил клерк.
«Лишь бы он не оказался ханжой», — подумал Генри. К счастью, он не знал этого человека.
— Комнату на двоих.
Клерк разглядывал его сквозь свои очки. Блеф, решил Генри, ведь все люди со слабым зрением давно стали, «излишками».
— Мне проверить ваш счет?
— Я плачу наличными.
— Хорошо, сэр, — сказал клерк тоном, явно передающим все, что он думает о деревенщине, которая до сих пор пользуется наличными.
Клерк зарегистрировал их.
— Ваша жена кажется немного озябшей.
— Я не его… — начала Сирена, забывшись, но Генри резко оборвал ее.
— Наружность бывает обманчивой. Однако клерк даже не улыбнулся.
— Ее губы…
— Она недавно болела.
— У нас есть врач.
— Спасибо. Она уже выздоровела. Ей только надо немного отдохнуть.
Клерк нахмурился.
— Конечно, вы правы. В номере есть транквилизатор. Дорогостоящий транквилизатор! Но Генри не стал возмущаться счетом, хотя тот почти разорил его.
Транквилизатор уже ждал их в номере: восемьдесят шесть градусов высшего качества… Несомненно, этот отель слыл популярным у любовников. Но Генри тут ни при чем.
Заинтересованная этикеткой, Сирена взяла бутылку.
— Это напиток, — объяснил Генри. — Он предназначен для людей, для повышения их тонуса. Я взял его только из предосторожности.
— О, кэзо могут есть и пить все, что едят и пьют люди. Я готовила для…
Она внезапно замолчала, прижав палец к губам, что немало удивило Генри, и, вынув пробку из бутылки, налила себе четыре унции.
Он не на шутку испугался, когда увидел, как лихо она опрокинула виски в свои синие губы.
— Это алкогольный напиток, — назидательно сказал он. — Действует на центры высшей нервной деятельности и ведет к коматозному состоянию организма.
— Он не действует на метаболизм и организм кэзо, — она налила себе еще одну порцию. — И, кроме того, мне он нравится.
Генри не стал удерживать ее, надеясь, что она права.
— Я объясню вам, почему это было необходимо. Я не хотел компрометировать вас, но…
— Компрометировать, Ричард?
Он проверил, нет ли в номере подслушивающих устройств.
— Обычно мужчина и женщина не живут в одной комнате, если они не женаты.
— Но вы уже объяснили мне это, Ричард.
— Конечно, мы принадлежим к совершенно разным видам, но…
— Неважно, — сказала она. — А знаете, Ричард, этот напиток совсем не плох. Вы уверены, что не хотите его? Иначе я выпью все.
