Давление внутри усилилось; мечталось упасть на кровать и забыться, чего делать было ни в коем случае нельзя: кто знает, какие ещё ужасы подстерегают меня на территории дома, который я когда-то считал родным. Я с трудом отбросил шальную мысль бросить всё, уехать, сбежать. Нет, нужно разобраться в происходящем — ради брата, ради того, чтобы подобное никогда не повторилось!
То, что случилось дальше, развивалось с невероятной быстротой, будто реальность, охваченная ужасом, ускорила свой бег. В одной из комнат внизу стояла книжная полка. Я взял с неё какой-то роман в мягкой обложке и лёг в гостиной на диван. Читая дешёвый детектив, я без особого внимания следил за описываемыми событиями, а картина в японском стиле, висевшая надо мной, словно что-то тихо шептала и, кажется, светилась неярким, болотного оттенка светом. Окончательно утратив связь с правдой, разучившись отличать её от лжи, я лежал, бессмысленно пытаясь вникнуть в напечатанные на толстой грубой бумаге слова. Крупные буквы сливались друг с другом и текли со страниц, вниз, на меня… Возможно, убаюканный странным, потусторонним шёпотом и полунереальным светом, а может, окончательно измаявшись, я всё-таки уснул, но то, что произошло дальше, отнюдь не напоминало сон, даже самый кошмарный. Описывая эти события, я тщетно пытаюсь совладать с дрожью в сердце.
В сновидения или, кто знает, в мою личную действительность опять проник образ неведомого деревянного строения. Пытаясь объяснить самому себе суть этого ментального преследования, я стоял на месте и смотрел в одну точку. Правда, на сей раз я находился внутри призрачного здания, да к тому же не один — там была женщина. Стройная, эффектная, черноволосая, с большой заколкой, удерживавшей тёмную «гриву», и в лёгком платье, она повела меня вперёд. По мере того как мы проходили помещение за помещением, они утекали куда-то назад — череда бесконечных однообразных пространств… которые внезапно сменились чем-то чуждым, оторванным от реальности. Мы очутились в глубокой подземной пещере — по крайней мере, мне так подумалось, ведь нас окружали каменные своды, воздух был затхлым, и тьма, обступившая со всех сторон, казалась беспросветной.
— Здесь, — сказала женщина, останавливаясь.
Но как я мог видеть её в столь густой темноте? Даже для сна это было очень странно.
— Здесь, — повторила моя проводница, обернулась — и я заметил, что глаза её горят, точно фонари. Всё потонуло в мареве кровавого цвета.
Я отгородился от невыносимого света рукой, но он проникал и под неё, и между пальцами, и сочился в глаза, и огораживал стеной, отсекая от остального мира… Вдруг стало нечем дышать: я хватал ртом воздух в бесплодных попытках спастись.
— Кто ты?! — выдавил я.
Ноги подкосились, я осел на землю.
Глядя на меня, женщина зашлась сумасшедшим смехом, а потом выкрикнула — чуждым, нечеловеческим голосом:
— Йа! Йа! Каас фхтагн!
Она повторяла эти слова без остановки, вновь и вновь, будто хотела и меня лишить разума, окунув моё сознание в водоворот потусторонней черноты.
Я понимал, что лежу на полу пещеры, недвижимый, беззащитный, а ко мне приближается моя смерть в обличии красивой женщины. Впрочем, оно уже не было ей: прорвавшись наружу, разбив человеческий облик изнутри, как фарфоровую вазу, из сломанного тела выбралось существо цвета чернее самой ночи, а осколки разлетелись по «пещере». Создание было всё какое-то неровное, словно состоящее из плохо подогнанных друг под друга частей, которые безостановочно двигались и перемешивались. Послышалось пробирающее до самых костей, проникающее прямо в мозг завывание, и бесплотные, цвета разведённой молочной пенки фигуры с пустыми, отчуждёнными лицами мертвецов, с перекрученными, разрезанными, фантасмагорическими телами восстали вокруг меня. Призраки? Или демоны? Или?..
— Каас фхтагн!
Я лежал и не мог шевельнуться.
Шаги приближались…
…Я лежал на диване и не мог шевельнуться: ночной кошмар полностью овладел мной. Наконец глаза удалось открыть, и я увидел перед собой деревянную стену, большое зарешечённое окно, тонкие занавески — знакомые предметы, которые одним своим видом должны были помочь мне вернуться назад, в обыденную реальность. Но случилось совсем иное: кто-то стоял на пороге — я почти видел это, я это чувствовал!
Чтобы повернуть голову, я приложил колоссальное усилие, но всё-таки у меня получилось взглянуть туда . Сконцентрировав на вошедшем нечёткий взор, я сквозь подёрнутую рябью пелену рассмотрел… Аркашу.
— При-вет… — превозмогая неожиданную слабость, проговорил я. — А я думал, ты…
Аркадий сделал шаг, оказавшись в гостиной. Он молча осмотрелся, затем шагнул снова. И снова. Он приближался ко мне. Что-то неверное было в его движениях, что-то искусственное, неправильное. Лицо, руки — всё тело его будто раздалось вширь, опухло, а на голове, посреди лба, зияла крупная рана… из которой сочилось что-то мерзкое и чёрное!
В голове помутилось. Я попытался подняться с кровати, но только слепо барахтался. Не понимая, что творится, я каким-то необъяснимым образом — спинным мозгом или шестым чувством — осознавал суть происходящего: оно здесь! Это оно убило Артура, Барона и, быть может, Аркашу, а теперь хочет разделаться со мной!
«Каас фхтагн! — зазвучал в голове безумный глас женщины из сна. Два слова вновь зациклились на самоповторе, который, казалось, продолжался без конца: — Каас фхтагн! Каас фхтагн! Каас фхтагн!..»
«Каас»… Что это значит? Что-то очень знакомое, но ускользающим сознанием я никак не мог поймать растворяющуюся в забвении мысль.
«Аркаша» тем временем подходил всё ближе: вот он уже в двух метрах от меня, вот в полутора… вот лицо его обезображивает широкая, победоносная ухмылка-оскал, обнажаются измазанные в чём-то чёрном и омерзительном зубы…
И тут я вспомнил: листок, найденный в комнате дяди! В загадочном тексте, написанном на бумаге неровным почерком, несколько раз встречалось слово «Каас». А ещё там, наверху листка, была заглавная буква «К»!..
Не осознавая до конца, что делаю, надеясь непонятно на что, я потянулся за лежащим в кармане джинсов смартфоном. Словно бы минули века, прежде чем я, схватив его непослушной рукой, извлёк и поднёс к глазам.
Сознание распадалось, я проваливался куда-то, в пропасть — без дна, без надежды. Хаос обрушивался на меня. Хаос!..
Призвав на помощь Бога и все свои силы, я открыл на смартфоне фотографию листочка, найденного в комнате дяди, и, старательно вглядываясь в расплывающиеся буквы, начал читать.
