XI
Девяностосекундное путешествие по трубе доставило его к передней двери Розеллы. Апартаменты обратились к мужчине по единственному известному им имени, заметив:
— Вы ранены, сэр. — В официальном голосе проведших собственный поверхностный осмотр покоев отчетливо звучала тревога. — Вам известно, насколько серьезно вы ранены, сэр?
— Я догадываюсь, — бросил Памир. В ноге и животе его все еще сидело порядочно осколков, так что мужчина неуклюже хромал и переваливался. — Где хозяйка?
— Там, где вы оставили ее, сэр. В патио.
Боялись, кажется, все, кроме нее. Но с чего бы женщине беспокоиться? Розеллу всего лишь небрежно прирезал на скорую руку вор, что на шкале преступлений находилось где-то в самом низу.
— Пусть пройдет в спальню.
— Сэр?
— Я не стану говорить с ней на открытом пространстве. Передай ей.
— А что с ее другом?..
— Еще один муж мертв. Тишина.
— Ты передашь ей?.. — начал Памир.
— Она уже идет, сэр. Как вы и просили. — Затем, после паузы, апартаменты предложили: — Насчет Галлия, пожалуйста… Думаю, вы должны сами сообщить эту скорбную новость…
Он сказал ей.
Сейчас на женщине были обтягивающие брючки и шелковая блуза, сотканная общинными вышивальщиками района Колохон, а каждый палец ее босых ног унизывали черные кольца, и пока она сидела на одном из дюжины приспосабливающихся к телу кресел, выслушивая отчет о событиях последнего страшного часа, лицо ее становилось еще более печальным, если, конечно, такое возможно, и отстраненным. Розелла не издала ни звука, хотя Памира не оставляло ощущение, что женщина вот-вот заговорит. Грусть, и боль, и очаровательные черты свидетельствовали о непрестанной работе мысли, светлые глаза будто видели перед собой что-то значительное. Но губы не шевелились. Когда же она наконец пробормотала несколько слов, Памир едва не прослушал.
— Кто ты?
Правильно ли он понял вопрос? Но она повторила:
— Кто ты? — И подалась вперед, так что блузка на груди распахнулась. — Ты не похож на техников отдела охраны окружающей среды, и не думаю, что ты вообще специалист по безопасности.
— Да?
— Ты бы не выжил, если бы был обычным зарегистрированным человеком. — Казалось, что женщина сейчас рассмеется: высоко на ее левой щеке затрепетала маленькая ямочка. — А если уж выжил, то бежал бы сейчас без оглядки.
— Я просто хотел, чтобы ты показала мне безопасное направление.
Она не ответила, а только разглядывала мужчину — долго, целую вечность. Затем снова откинулась на спинку удобного широкого кресла и спросила:
— Кто тебе платит?
— Ты.
— Я не это имела в виду.
— А я не слишком нуждаюсь в деньгах.
— Так ты не скажешь мне кто?
— Сперва признайся кое в чем, — предложил он.
У нее были длинные руки, изящные и стремительные. Тонкие пальцы немного поплясали на бедрах, а когда наконец успокоились, Розелла спросила:
— Что я могу сообщить тебе?
— Все, что знаешь о своих мертвых мужьях, и о тех, кто еще жив. — Памир наклонился и добавил: — В частности, мне хотелось бы услышать о твоем первом муже. И, если можешь, объясни, почему у меня в голове так и вертится мысль о Вере Многих Соединившихся.
Она видела его несколько раз во время круиза и даже как-то беседовала с этим высоким, худощавым и утонченным джей'джелом со склонностью к человеческой одежде, особенно к красным шерстяным пиджакам и замысловато завязанным белым шелковым галстукам. Кре'ллан казался привлекательным, хотя и не исключительно красивым. Он был умен и обаятелен. Однажды, когда их лодка исследовала луддитские острова посреди моря Через-Край, он спросил, можно ли присоединиться к ней, и лениво развалился в соседнем шезлонге. Следующий час — а возможно,
и целый день — они дружески болтали о всяких пустяках, обмениваясь сплетнями, в основном о знакомых пассажирах и крохотном экипаже суденышка. Было сделано несколько попыток подсчитать пересеченные ими к настоящему времени океаны и дать им оценку, упорядочив по красоте, истории и, наконец, обитателям. Какой порт был самым любопытным? А какой самым скучным? С какими чужаками каждый встретился впервые? И каково же первое впечатление? А второе? И если бы им пришлось следующую тысячу лет прожить в одном из этих уголков, какое именно место они бы выбрали?
Розелла наверняка забыла бы этот день. Но неделю спустя она согласилась в дополнение к основному маршруту осмотреть еще и Лужок.
— Ты знаешь этот остров?
— Не очень, — соврал Памир.
— Я так и не поняла смысла его названия, — призналась Розелла, прищурившись, словно снова задавшись поставившим ее в тупик вопросом. — За исключением нескольких полосок мха, остров весь покрыт льдом. Мне говорили, там жутко холодно. Это связано с подъемом глубинных вод и экологией моря. Но с наветренной стороны проходит теплое течение, несущее сырость. Тамошние бесконечные снега вошли в легенду, и нельзя переплыть море Через-Край, не посетив Лужок хоть раз. По крайней мере так твердили мне друзья.
— Кре'ллан был в вашей группе?
— Нет. — Вопрос отчего-то позабавил женщину. Она коротко хихикнула и добавила: — Все были людьми, кроме гида — ИИ в точной копии человеческого тела.
Памир кивнул.
— Мы спустились на лед на энергетических лыжах во время кошмарной пурги. Но потом гид словно ненароком заметил, что сегодня выдался ясный денек и мы должны быть благодарны за отличную видимость.
В лучшем случае они видели метров на двадцать в любом направлении. Она была со своей хорошей подругой, родившейся на Великом Корабле, как и Розелла, но на тысячу лет раньше. Розелла знала эту женщину всю свою жизнь. Они вели бесконечные разговоры и посещали одни и те же вечеринки, а их походы по магазинам растягивались порой на недели. Они всегда путешествовали вместе. И за всю их совместную жизнь ни с одной из женщин не случалось ничего по-настоящему серьезного.
Толща глетчера неуклонно росла под волнами снегопада. Розелла и ее спутница отделились от группы, свернув к высокому гребню, почти на километр возвышающемуся над невидимым морем. Снег повалил гуще — пушистые влажные хлопья, слипшись еще в воздухе, сыпались с белых небес плотными снежками. Женщины на лыжах скользили бок о бок, связанные «разумным» тросом. Так получилось, что Розелла оказалась впереди. Что произошло потом, она сказать не могла. Первой — и лучшей — мыслью, пришедшей ей в голову, была мысль, что подруга решила пошутить. Она блокировала трос и отвязалась, а когда гребень расширился, попыталась обогнать Розеллу, возможно, чтобы напугать ее в тот момент, когда та была полностью беззащитна.
