– Вот видите, прошли, а вы боялись. Ну, повторим заклинание. Всё, что я вам говорил, вы забыли. Да я ничего и не говорил, и вы ничего ни о чем не знаете.
– То есть… я слишком много узнал? Может быть, вам и меня убить?
– Я подумаю над вашим предложением… Шутка.
– Не опоздали? В Зоне надо было; теперь, боюсь, мы больше и не увидимся.
– А вы не бойтесь. Это мешает думать. До свидания, Юрий Филиппович.
* * *
– Юстик, привет! Что поделываешь?
– Г-господи, п-папа!.. Как ты меня напугал… Готовлюсь, завтра по плану в Зону. И еще паре нести… как я скажу им?
– Ну хочешь, я схожу передам?
– Нет-нет, я был с ним, он меня просил передать, и… я должен рассказать…
– Ну смотри… Хету видел?
– Д-да… Записал Легенду…
– Какой-то ты не такой вернулся. Что же делать, Юра, мы все не вечны…
– Да я понимаю… Просто как-то подумалось, культура ведь не живет отдельно от людей, ее нельзя собрать в сундук или в компьютер, чтобы она там сохранялась. Она – в людях; уходят люди, уходят и их обычаи, образ жизни, правила, приемы – всё то, чем они отличались от других. А мы потом выкапываем камень с дырочкой и гадаем, что это было – грузило или оберег…
– Ну это ж раньше. Потом-то уже вся жизнь записанная. Врут, правда, в записях, но и это – тоже о жизни… А ты все-таки что такой? Что-нибудь еще?
– Да нет, ничего… Я тут как-то не могу понять… Но это долгая история.
– А я не спешу. Вот мы поставим кофеек… И давай с самого начала.
– Понимаешь, папа, сейчас население Земли уже девять миллиардов и продолжает расти. Но в развитых странах оно сжимается, как шагреневая кожа, а в третьем и четвертом мирах растет безостановочно…
– Как рак?
– Скорее, как доброкачественное новообразование, но угрожающе быстро растущее. И так как ни еды, ни работы там нет, жители оттуда мигрируют, образуя в других странах лагеря беженцев, диаспоры, очаги проживания…
– Метастазы!
– Похоже. И если раньше они находили применение, то теперь их там уже больше, чем нужно. Их еще как-то кормят, но уже везде спрашивают: зачем? А те ведь живые люди, среди них очень много молодых, они хотят жить. И, уже чувствуя силу – их ведь много, – требуют, бунтуют, бесчинствуют. И всем уже ясно, что завтра придется стрелять. Этого никто не хочет, но стрелять будут: толпы варваров это волны цунами – они разнесут и уничтожат всё. Никакой Рим не устоит.
– Опухоли лечат и хирургически…
– Поздно. Мир на этой стадии уже неоперабелен. И ни химией, ни облучением – нужны уже такие дозы, что…
– Ну сейчас ведь гонят эти генетические…
– Вот! Уже говорят о неизбежном применении «средств насильственной избирательной депопуляции», проще говоря, этнического оружия.
– Это типа белым ничего, а остальным кирдык?
– Ну, не кирдык, а, скажем, резкое снижение рождаемости. Уходит голод, падает миграция, снижается давление. Толпы варваров редеют и рассеиваются… Ну, вот, и финансирование по всему этому комплексу увеличили так, что даже нашей культурологии перепало. И я здесь по их гранту.
– А вы-то при чем?
– Вот этого я и не понимаю. Мы же, как раз наоборот, пытаемся сохранить разнообразие культур, а не подавлять все в пользу западной. А все они – традиционные, культуры большой семьи. И из денег на их разрушение, получается, финансируют их сохранение? Не понимаю. Что это?
– Какая-нибудь имиджевая реклама, гуманитарную пыль пустить в глаза общественности, она это любит. А под этот шумок клепать свои чума-чумсы…
– Чупа-чупсы? При чем тут?..
– Я не помню, Юра, был ты тут или нет, но сюда как-то раз завезли большую партию этих конфеток «чупа-чупс». Это оказался самый выгодный рапануйский бизнес, чупистов тогда развелось, как крыс. Просто эпидемия какая-то: все местные ходили с торчащими изо рта палочками, так и казалось, что любого можно взять за палочку. Зато, правда, потом, когда конфеты кончились, этих чупистов чуть не разорвали всех. Прямо восстание какое-то было, демонстрации, лозунги. «Народ хочет сосать!», «Даешь всем по сосалам!» А конфетки-то кончились. Чуписты свалили всё на трех папуасов с Берега Маклая, что это те всё высосали, прикрыли свои лавочки и растворились. Народ, естественно, побил папуасов, потребовал переименовать Маклая и разошелся давить каву. Ну, в общем, на этом революция и кончилась. Болезнь еще потом ходила странная, но решили, что это от кавы. Когда какие-то волнения, всегда давят много плохой кавы. Так вот, Юра, я случайно узнал – «под кавой» рассказал по секрету один чупист…
– Их же сейчас нет. Бывший чупист?
– Рапануйский чупист бывшим не бывает. Короче, сюда снова везут эти конфетки. Только те были в красной обертке, а новые в коричневой…
– Нет, мои в зеленой были… Я же тоже привез… А что за болезнь?
– Апатия какая-то на всех навалилась, безразличие, паралич воли и желаний, до того даже, что как-то и трахаться, вроде, перестали. Что-то тут не то… И снова пошли слухи о карантине. Тогда ведь закрыли остров на три месяца – как раз, когда конфетки кончились. А у тебя командировка кончается через неделю, да? Вот, не заторчать бы тебе тут. Да и мне тоже. Поэтому, Юстик, как ни жаль, но я бы хотел тебя пораньше отправить, в среду. Жареным запахло, Юстик. Чую не глядя, как Туй ракеты чуял. Собирай всё. Что не успеешь, я дошлю… О тебе, кстати, этот Виктор Геннадьевич зачем-то спрашивал.
– Что ему нужно?
– Не сказал. Будь с ним осторожен, темный он. Встречаться с такими лучше на людях, а лучше совсем не встречаться. Ну ладно, завтра утром еще забегу.
* * *
– Кто там? Завтрак? Да, заказывал, сейчас… Вы?? Что… что вам нужно?
– Успокоить вас. Завтрак будет, но чуть позже… Что это у вас такой бардак? Срочно отбываете? В среду, да? Но вам ведь еще к семье Туя, не забудьте в спешке… Это его трубка? И фигурка для сына… Я понимаю, вам трудно туда идти. Ну, давайте я отнесу, а вы напишите записку, что улетаете, соболезнуете и прочее.
– Нет. Мне ничего от вас не надо. И поставьте паре на место.
– Паре… помялась, поправить надо. Передача души от отца к сыну… А кстати, забыл сразу сказать, мы с вашим батюшкой сюда шли, но его перехватили в холле, и он просил вас спуститься к нему; он, по-моему, тоже спешит. А я, с вашего позволения, подожду здесь – не возражайте, у меня к вам еще разговор, важный для нас обоих. Ничего, если я закурю?.. Отец ждет.
………………………………………………………………………………..
– Уже? Так быстро?
– Там нет отца, и он не приходил. Что это значит?
– По-моему, это значит, что его там не было. Да вы присядьте.
– Я… я не желаю с вами разговаривать! Я требую, чтобы вы немедленно ушли – или я позову охрану, и вас выведут!
– Даже так? Ну, что ж, не смею настаивать. Хотя что-то мне говорит, что мы с вами еще побеседуем. Я, может быть, не всё понимаю в каменном веке, но в этом веке кое-чего не понимаете вы. До встречи.
