Он проехал мимо длинных низких кирпичных навесов, где занимались делами в основном имеющими отношение к торговле автомобилями, и остановил Ягуар возле ограды, которая наполовину осев среди полоски травы и редких деревьев бузины, шла вдоль границы промышленного участка до края пересечения канала Херфорд-Юнион с судоходным отрезком реки Ли. Под угрозой пистолета Донни Халливела мы с Мирандой стали продираться сквозь узкую полосу колючего кустарника к буксировочной тропе.
"Крест Христа был сделан из бузины", сказал Калиостро, следуя за нами. "А Иуда на бузине повесился. Приятная симметрия, вам не кажется?"
"Более вероятно, что он повесился на фиговом дереве", сказал я, "потому что фиги родные в его стране, а бузина нет. И все же, если вы верите в подобного сорта вещи, говорят, что бузина защищает от колдовства. Эту мысль я нахожу ободряющей."
Воздух был жарким и душным, густым от запахов изобильной растительности и открытой воды. К западу низкие тучи разошлись и солнце горело в центре рваного клочка синего неба. На двухрядном шоссе, приподнятом над зазубренной линией крыш, сбежавшие осколки солнечного света блестели на крышах спешащих машин и грузовиков. Калиостро, держа портфель в одной руке, сделал полный поворот, вбирая в себя вид задворков промышленных зданий и кирпичные стены на другой стороне канала. Это было одно из тех печальных, грязных мест, которые не принадлежат никому, кроме умерших, однако здесь не было никаких ревенантов - даже самых мельчайших импов.
"Тихое местечко", сказал он. "Я надежно обеспечил, что нас тоже не потревожат. Любой пешеход или велосипедист, если они подойдут достаточно близко, обнаружат, что у них есть настойчивая нужда повернуть назад."
Он поставил портфель у ног, полез в пиджак, достал за голый хвост белую мышку и бросил ее на землю. Она побежала по буксирной тропе, вереща, как воробей. Он улыбнулся, увидев мое смятение, и сказал: "Думаю, вы уже встречались с существом, которому предназначено мое маленькое жертвоприношение. Застрели его."
Донни Халливел дернулся, как человек, внезапно вырванный из сна, поднял свой маленький пистолет и выстрелил. Пуля вонзилась мне в левое бедро. Она прошла мышцы насквозь, не повредив кости, но я все равно почувствовал, словно меня ударили раскаленной докрасна кочергой. Я инстинктивно схватился за место попадания, потерял равновесие и упал на спину в сухую траву.
"Вы должны были продать мне книгу", сказал Калиостро. "Я сделал вам превосходное предложение и честно выполнил бы его. Специально для такого дела у меня готовилось даже еще одно жертвоприношение. Но вы оказались слишком упрямы, мистер Карлайл, и упрямство довело вас до этого."
"Так вот зачем вы сидели в кафе", сказал я, испытав небольшое утешение тем, что спас его добрую хозяйку.
"Но вместо этого заявились вы, да еще с девушкой. Вы пытались помочь ей, но чуть позднее этой же ночью она вас предала и заключила сделку со мной. А теперь у меня есть эта книга, у меня есть вы, и у меня есть она. Миранда, я действительно выполню обещание научить тебя чему-то полезному. Найди четыре ветки бузины, каждую в толщину твоего большого пальца. Отломи их или воспользуйся своим ножом, о котором ты думаешь, что я не знаю, и заостри обломанные концы."
"Для чего?"
"Потому что я тебе так говорю."
Они уставились друг на друга. Миранда явно искала хоть какого-нибудь ревенанта, которого могла бы применить против него, но кроме какой-то твари, с холодным безжалостным голодом плывущей в нашу сторону с запада, никого в пределах досягаемости не было.
"Он хочет распять меня", сказал я Миранде. "Как жертвоприношение той твари, которая живет в этой полоске воды. Той, что сожрала твоего любимца пару ночей назад. Ты чувствуешь, как она приближается?"
"Очень хорошо, мистер Карлайл", сказал Калиостро.
"Вы надеетесь сделать эту тварь более могущественной, а потом связать ее инкантациями из "Стенографии". Я обязан предупредить вас, что это не сработает."
"Книга даст могущество."
"Ничего подобного."
"Думаю, ваши родители не согласились бы."
"Они не в том положении, чтобы соглашаться."
Мои родители мертвы уже более ста семидесяти лет, но мне все еще больно говорить о них с чужаком.
"Вы сами скоро окажитесь в таком же невыгодном положении. Четыре куска дерева, красавица. Выполняйте немедленно, иначе мистер Халливел застрелит вас, а я скормлю ваш дух своему любимцу."
Миранда взглянула на него из-под козырька бейсбольной шапочки. Она была хрупкой и такой молодой, однако внутри обладала твердым ядром неукротимого неповиновения. "Я знаю, что вы все равно так поступите", сказала она, "поэтому не ждите, что я выполню эту работу за вас."
Калиостро пожал плечами и приказал Донни Халливелу разобраться с ней. Когда громадина шагнул к Миранде, я воспользовался связью, которую все еще сохранял с импом в ее мобильнике, и заставил маленькую машинку зазвонить. Калиостро сразу выщепил импа, как я и предполагал, но я воспользовался его мгновенным отвлечением, чтобы высвободить тех импов, которых я сохранил из ловушки в доме Райнера Сью. Тогда с скатал их в комочек размером в типографскую точку и проглотил. Сейчас я выплюнул их и швырнул так сильно, как только смог.
Но не в Калиостро - он распылил бы их в одно мгновение - а в Донни Халливела.
Они врезались в громадину и прилипли, покрыв его трещащими искрами паники и отвращения, которые в одно мгновения напрочь сожгли безмятежность его транса. Его лицо просветлело, он повернулся к Калиостро, поднял свой маленький черный пистолет и выстрелил в него, а потом выстрелил и еще раз, когда тот дернулся вперед с залитым кровью лицом. Когда оба выстрела отразились эхом от кирпичной стены по другую сторону канала, упавшее ничком тело Калиостро на мгновение расплылось, словно фотография с двойной экспозицией, но в тот момент, когда дух, вырвавшийся их него в секунду жестокой насильственной смерти, начал подниматься вверх, из канала выхлестнулась гибкая белая змея, широко распахнула челюсти и прижала его к земле. Миранда пронзительно вскрикнула, и что-то массивное и быстрое, как поезд-экспресс, пронеслось над моей головой и врезалось в древнего ревенанта. Он взорвался, словно снежная баба от прямого попадания гаубичного снаряда. В одно мгновение тысячи фрагментов понеслись во всех направлениях над спокойными черными водами канала, а потом истаяли дымом в воздухе и пропали.
Миранда упала на колени. Красная кровь хлынула у нее из носа, ужасно яркая на фоне белой кожи. Она стерла ее тыльной стороной ладони, увидела, что я смотрю на нее, и сказала: "Тварь достала его. Я видела. Она сожрала его душу."
