Пойдем дальше.
III. Цель — мягкая посадка на Плутон и всестороннее изучение его физических условий.
IV. Порядок исследований.
Здесь были подробные графики работ. Я их пропустил, сейчас они меня не интересовали.
V. Состав экспедиции.
1. Начальник экспедиции и командир корабля Хино Хино (вице-директор Института космической физики, исследователь первого класса, специализация — небесные тела).
2. Первый штурман Содзи Данаэ (штурман класса А, инженер-специалист Союзного космического министерства).
3. Второй штурман Машу Саса (штурман класса А, инженер-специалист Союзного космического министерства).
4. Пилот Комо Луис (космонавигатор класса Л, инженер-специалист Союзного космического министерства).
5. Геофизик Тангэ Тангэ (научный сотрудник Союзного института геофизики, специализация — исследование атмосферы).
6. Ответственный за фотосъемку, изучение космических излучений и радиоволн Гарри Таксен (научный сотрудник Союзного Мадагаскарского заповедника).
7. Врач Сан Лин-хяо (сотрудник Второй городской больницы Восточных Каналов).
8. Ответственный за контрольные приборы двигателя Хаку Су-ки (работник Союзного пекинского завода космических кораблей).
9. Радист Сугимура (радист класса А, инженер-специалист Союзного космического министерства).
Да, здесь были собраны все лучшие специалисты по изучению космоса. Я знал, что это значит — «инженер класса А Союзного космического министерства». О таком звании можно только мечтать.
Средний возраст экспедиции был двадцать девять лет — сравнительно немного. Исключение составлял Хино Хино: ему исполнилось сорок пять. Не случайно для экспедиции подобрали высококвалифицированных специалистов примерно одного возраста. Собрать на одном корабле зеленую молодежь и стариков было бы ошибкой. Обязательно возникли бы конфликты между горячностью юности и уравновешенностью старости. А кроме того, у самых молодых не было еще знаний и опыта, необходимых для такой трудной экспедиции.
На Машу, второго штурмана, ложилась огромная ответственность. Он вместе с первым штурманом Данаэ и пилотом Комо отвечал за успешное осуществление экспедиции. В их руках была жизнь всего экипажа. Они должны были вести гигантский, тяжелый корабль точно по курсу, не отклоняясь ни на одну долю градуса.
Все члены экспедиции, за исключением Сугимуры и Сан Лин-хяо, были женаты.
Я перевернул страницу.
VI. Траектория полета.
Это я знал и пропустил.
VII. Ход работы.
Тут меня заинтересовал один момент.
В электронно-счетных приборах для расчета траектории полета и курса корабля были обнаружены неожиданные неполадки, из-за которых оказалась невозможной мягкая посадка корабля. Экспедиция изменила первоначальный план: корабль вышел на орбиту над экватором Плутона на высоте 127,25 км и совершил семнадцать оборотов. Отсюда были проведены все возможные наблюдения и исследования физических условий планеты.
VIII. Результаты.
Это я тоже пропустил, сейчас меня интересовали не результаты.
IX. Человеческие потери — один человек, второй штурман Машу Саса.
На семнадцатом обороте вокруг орбиты корабль попал в поток космической пыли, в результате чего на отражателе фотонного двигателя образовалась маленькая вмятина. Максимальная скорость снизилась до 86,47 % первоначальной. Машу вышел из корабля для исправления повреждения. Когда он производил за бортом нужные работы, кислородный баллон его скафандра повредил электронный молот. Второй штурман умер от удушья. Помощь пришла слишком поздно. Другие члены экипажа закончили работу, начатую Машу. Скорость удалось повысить до 92,88 %. Корабль покинул орбиту спутника Плутона и сумел лечь на обратный курс.
Сухой, немногословный отчет. Но я читал между строк. Маленькая брошюра говорила языком боли и пламени. Буквы жгли меня. Ох, и досталось ребятам! Они прошли по самой черточке, по грани между жизнью и смертью. Полтора года борьбы со смертью чего-нибудь да стоят! Никакая самая растрагическая трагедия, изложенная хватающими за душу словами в многотомном сочинении, не могла сравниться со скупыми строками документа. Понятно это не многим: только людям, целиком отдавшим себя космосу. Только тем, кто ежеминутно рискует жизнью в вечном космическом мраке, забывая близких и любимых.
Я читал и перечитывал — и верил каждому слову, каждой цифре. Все это было мне известно по собственному опыту. Амнэ глубоко заблуждалась.
Я очень долго просидел неподвижно. Передо мной лежала брошюра. Зачем только я взял этот отпуск и вернулся на Землю? Амнэ с ее нелепой просьбой… И я, круглый идиот, согласился. Кто посмеет обвинить членов экспедиции в смерти Машу?
Мои соседи по столу поднялись. Обнявшись, они двинулись к выходу. Я смотрел на изящные линии бедер удалявшейся девушки, и внезапно меня кольнула острая боль. Слова брошюры обрели иной смысл.
Около выхода стоял большой киоск. Под стеклом прилавка переливался ультрамарином полупрозрачный шарф. Я купил его, отдав десять талонов, предназначенных для свободного потребления. Кажется, эти воздушные, мягкие шарфы были сейчас в моде у космонавтов Земли. Я обмотал шею, погляделся в зеркало. Продавец поправил на мне шарф. Он засунул его под воротник моей куртки, а сзади выпустил уголок. Очевидно, так полагалось носить эту штуку. Настроение у меня немного исправилось. Все-таки приятно чувствовать себя этаким стильным парнем. Зато в кармане осталось всего несколько талонов. Я вышел на улицу. Снова стало неуютно. Словно сердце продуло сквозняком.
Надо добиться свидания с начальником экспедиции Хино. Я позвонил в космическое министерство и спросил, где он сейчас находится. Мне ответили: болен, лежит в лечебном центре, на берегу Японского моря.
Я отправился туда. Добраться было нетрудно: к моим услугам — динороторная дорога местного сообщения. Стояла холодная погода, в разрывах снежных туч изредка проглядывало солнце. До самого горизонта тянулась темная, свинцовая гладь Японского моря. Среди песчаных холмов высились здания из стекла и стали — лечебный центр. На его обширной территории почти не было видно людей.
Прямо с холода я попал в теплынь и тишину. На лбу выступил пот. Я подошел к окошечку администратора. Дежурная поговорила с кем-то по телефону и очень учтиво отказала мне. По-видимому, Хино был в тяжелом состоянии.
— Что с ним?
Девушка подняла голову. Черные бесстрастные глаза встретились с моими. Твердый взгляд способного и умного человека.
— Мы не даем сведений о состоянии здоровья больных, — отрезала она.
