Генрих тут же толкнул люк и вынул брандер-щит. Перепуганные ученички Шадули (один с перевязанной уже рукой) таращились и щурились на свет.
— Ник, Вадик, наверх! Грот, стаксель вира!
Чиков моментально скользнул на руль; Арчи сам себя назначил матросом и занялся стакселем. Ник поднимал грот; Генрих, чтобы не мешать, присел в кокпите.
— Правь к берегу, — велел Арчи Чикову. — Во-он туда.
Кровавое пятно, оставшееся на внешней стороне брандер-люка после ранения незадачливого стрелка, медленно подсыхало на ветру. Паруса полнились ветром. Волны лизали обтекаемый корпус яхты.
Профессор, уже спустившийся в кубрик, пристально взглянул снизу вверх на Арчибальда Рене де Шертарини, но не проронил ни слова.
* * *
— Они изменили курс, господин генерал!
Золотых с опаской клацнул нужной клавишей и в глубине экрана развернулся светлый квадратик. На него взглянул Вениамин Коршунович, сидящий за таким же терминалом в соседнем кунге.
— Связь с Шерифом есть?
— Его вызывают.
— Господин генерал! — взвился связист-колли. — Шериф на канале!
Золотых, с грохотом опрокинув кресло, ринулся к пульту и буквально вырвал трубку из рук связиста.
— Золотых слушает!
— Господин генерал? Это Шериф. Я изменил операцию. Мы прорываемся к берегу.
— Вы не прорветесь! — рявкнул Золотых. — Идите прежним курсом, вас подберут гидролеты.
— Прорвемся, — спокойно отозвался Шериф.
— Вас вот-вот нагонят катера мятежников! Шадули и его люди не должны попасть к ним в руки!
— Не попадут, — пообещал Шериф с неожиданной уверенностью.
— Что случилось? Почему вы решили нарушить приказ президента и мой приказ?
Шериф секунду помедлил, словно прикидывал — стоит ли выкладывать свои соображения начальству, а потом коротко сообщил:
— Мы все хищники, господин генерал. Никакой биокоррекции не было. Мне нет нужды убивать Ицхака Шадули. Простите, я уже вижу мятежные катера. Мне нужно работать. До связи.
Золотых гневно грянул трубку о пульт; селектоид вздрогнул и испуганно мигнул всеми глазками сразу.
— Дьявол!!!
Вернувшись за терминал, генерал мрачно взглянул на Коршуновича; тот аж в лице изменился.
— Поднимай штурмовики, Палыч. Хотите не хотите, а катера из Берегового нужно топить.
Генерал Золотых только что записал на свой счет очередной фитиль. Да не единичный: столкновение катеров и штурмовиков — это многие жизни, возможно, даже более десятка жизней.
Он отдал приказ, послал людей на смерть. Снова. В который раз за последние два месяца.
Может быть, и впрямь не было никакой биокоррекции — иначе почему он до сих пор не свихнулся?
— Одна радость, — натянуто подсказал с экрана Коршунович. — Туранцы теперь стопроцентно не успевают к разборке.
— Радость… — с отвращением пробормотал Золотых. — Хотя это хорошее известие, кто б говорил…
— Три катера, — сказал Арчи. — Три…
Ник де Тром, великолепный ныряльщик (лабрадор все-таки), преданно взглянул Арчи в глаза.
— Только объясни, что делать!
— Я, кстати, тоже воды не боюсь, ты ж знаешь, братан…
Теперь Арчи поглядел на Чикова.
Секунду назад он размышлял только об одном: как самостоятельно осадить три десятиметровых селектоида с десятком матросов на борту каждый. Теперь до него дошло, что их трое. Трое — и каждый в воде чувствует себя неизмеримо уютнее подавляющего большинства остальных людских морфем. А в запасе остается сухопутный Генрих.
Очевидно, что в одиночку вывести из строя катера — задача практически невыполнимая. А вот втроем, да если ставить целью не вывести из строят, а лишь потянуть время до прибытия сил альянса, которые явно не станут мешкать…
Хотя мятежники наверняка сумеют устроить сущее побоище. Во всяком случае, пушки у них на борту имеются. Сумели же они сбить парочку штурмовиков и потопить остальные катера?
Итак… Надо думать и думать быстро.
У пограничников в береговой черноморской охране селектоиды почти сплошь породы «Пеленгас-3». Какие у них слабости? И есть ли они?
Есть. Слабости есть у всех.
— Так! — решительно сказал Арчи. — Ник, держи игломет. Вадик, подбери второй с палубы. Разбираем по катеру. Вадик — ближний, Ник — средний, я — дальний. Вы оба — подныривайте под днище, ближе к корме. Там между плавниками бывают пустоты с воздухом. Постарайтесь аккуратненько выглянуть с кормы, а если кто покажется — стреляйте. Иглы есть? По четыре, да? В общем, надо посеять панику, пока я разберусь с дальним катером. Дальше — ножи есть? Ник, ты помнишь, как подводятся нервы к плавникам «Бликов» и «Ониксов»?
— Конечно, помню!
— На «Пеленгасах» все похоже, только крупнее. И соответственно тверже. Попробуй поковырять, может, хоть один плавник парализуешь или повредишь.
— Ясно.
— Генрих, тебе, наверное, лучше укрыться в кубрике. Запритесь. Взломают, конечно, но ты их встречай пулями. Если вдруг нам понадобится — вот так постучим.
Арчи показал — как.
Генрих сосредоточенно кивнул.
— И вот еще что… — добавил Арчи, с сомнением покосившись на перепуганных биологов. — Наденьте жилеты, сколько есть…
— Жилетов хватит на всех, — подсказал Вадик. — Ну, за исключением нас троих, разумеется.
— Вот и надевайте. Все, за борт. От катеров прячемся за корпусом яхты, в нырок — по команде. Вадик, ласты есть?
— Только одна пара, — виновато развел руками Чиков.
— Берите с Ником по ласте.
— Арчи… — обиженно протянул лабрадор, нырявший не хуже ньюфаундленда.
— Не спорь, Ник.
Ник вздохнул и умолк.
— Маски, очки, если есть, — надевайте. И ножи, ножи не забудьте!
«Пеленгасы» приблизились уже метров на триста. Они шли вилкой — боковые вырвались вперед, центральный отставал на десяток метров.
— Пошли!
Арчи небрежно перемахнул через леер и практически без плеска канул под поверхность, хотя в воду входил плечом вперед. Спустя секунду в море иглой вонзился Ник, а еще спустя две — Чиков.
Вынырнув у самого борта «Вадима», Арчи потихоньку протянулся к корме и осторожно выглянул. Уже был слышен плеск волн в борта «Пеленгасов». А еще — далекое гудение в воздухе.
«Штурмовики, — понял Арчи. — Ну, веселуха будет…»
Он машинально нащупал в поясном боксе бусину наушника и штангочку с микрофоном. По идее, сытости микропереговорника должно было хватить еще минут на десять разговора. Ну, понятно, минуту-другую отъест вызов.
Но — некогда.
«Пеленгасы» приближались. Вот они вошли в дуги — каждый в свою. Центральный развернулся бортом к «Вадиму», остальные — скулами. Левый пошел на сближение. От яхты их теперь отделяло не более сотни метров. И, к счастью, они не стреляли пока.
— Так, — прошептал Арчи. — Вадик — левого. Ник — правого. Я — центрального. Готовы? Начали!
Все трое бесшумно провалились в глубину и ушли под яхту.
Арчи даже без ластов ненамного отстал. Ник и Вадик разошлись в стороны, каждый в свою. Арчи продолжал грести, ввинчиваясь в прохладную бирюзовую толщу каждым движением, каждым изгибом тела. Вверху отчетливо темнел на фоне поверхности силуэт пеленгасовского днища; силуэт уже почти не двигался.
Грудь начало сдавливать, и в голове нарождался знакомый тяжкий гул, но воздуха Арчи хватило бы еще минимум на минуту.
Он дотянул. Пошел к поверхности, как задержавшийся на глубине дельфин. Коснулся шершавой, обросшей травой и ракушками роговицы. Снова протянулся к корме, как пару минут назад, у яхты, только на этот раз — под водой. Осторожно минул жесткие ходовые плавники, хоть сейчас они практически не шевелились. Прикажи рулевой двинуться «Пеленгасу» вперед — и эти плоские лопасти изрубят в лоскуты даже хорошую закаленную сталь.
Еще из-под воды взглянул на корму — и никого не увидел. Нюфы, естественно, умели смотреть и из воды на воздух, и с воздуха под воду. То есть не умели, конечно, а были способны. Благодаря особому строению глаз, дар длинной и специализированной линии.
