В знак приветствия они сжали локти друг другу, и сквозь тонкую ткань рукавов оба почувствовали тепло рук. Джин понравилось, что он вложил в свой жест силу, а значит, в его отношении к ней не было снисходительности.
В последующие несколько дней Джин продемонстрировала Луану тренировки солдат на плацу, и зрелище произвело на него сильное впечатление: до сих пор ни в одной армии Дара ему он доводилось видеть ничего подобного.
В свою очередь Луан Цзиа показал Джин свои чертежи новых осадных машин, в которых некоторые детали были уменьшены в размерах, чтобы облегчить транспортировку и сборку, и девушка тут же указала на недостатки: пусть Луан и умен, но нарисовать машину на бумаге мало – нужны чертежи.
Луан даже не стал скрывать, что огорчен.
– Ну полно, – проворчала Джин, – идея-то не плохая. Возможно, я сумею помочь вам претворить ее в жизнь.
Затем Кого Йелу решил показать Луану некоторые особенно интересные изобретения, которые оставил, чтобы их оценил Куни. Луан явно попал в свою стихию и, забыв обо всем на свете, принялся обсуждать с Кого их достоинства.
Вечерами они втроем засиживались допоздна, разговаривали, выпивали и пели в маленьком домике, игравшем роль дворца в Дайе. Их смех и голоса звучали в унисон, как у людей, которые восхищаются и уважают друг друга, точно у искусных мастеров из их родных, далеких королевств. Факелы отбрасывали мерцающие тени на затянутое бумагой окно маленького домика, и порой казалось, будто они превратились в трех духов и, словно танцующие столбы, поддерживают крышу дворца.
– Лорд Гару, как вы думаете, что через тысячу лет люди будут помнить про императора Мапидэрэ?
Этот вопрос, заданный кем-то другим, стал бы приглашением произнести обычные проклятия в адрес тирана, но спросил Луан Цзиа, поэтому Куни признался:
– Я множество раз задавал себе тот же вопрос и всегда отвечал по-разному. Проще просто назвать его тираном, о котором ничего хорошего и не скажешь, но это будет неправдой. Я был обычным мальчишкой из провинции, однако мне посчастливилось увидеть некоторые чудеса всех королевств Тиро благодаря тому, что император Мапидэрэ насильно переселял людей с места на место по всем островам Дара.
Мы часто говорим о тысячах погибших в войнах, которые вел Мапидэрэ, и редко о жизнях, которые он, возможно, спас, когда прекратил бесконечные мелкие войны между королевствами Тиро. Мы часто говорим о тех, кого заставляли работать на строительстве Мавзолея, и редко о тех, кто умер бы от голода или болезней, если бы не прокладывал дороги и не возводил хранилища. Только богам известно, какие деяния повлияют на мнение о нас по прошествии веков. Очень трудно предсказать, каким будет наследие каждого человека, особенно когда страсти еще кипят. К тому же порицать гораздо проще, чем хвалить.
Луан кивнул. Они сидели рядом возле большого костра на берегу Дайе, а перед ними раскинулся безграничный темный океан. На чистом небе мигали, точно глаза богов, звезды.
– Всегда трудно оценить человека, который столько сделал, чтобы изменить мир. – Луан затянулся трубкой, стараясь собраться с мыслями. – Ты прав в том, что годы имеют обыкновение менять восприятие людей. Когда первые поселенцы ано, спасшиеся с затонувшего Западного континента, прибыли на острова Дара, на них жили дикари вроде тех, что населяют Тан-Адю. Для них наши отцы, основатели новых королевств, были убийцами и тиранами, которым нет прощения. Однако сейчас мы ходим по покоренным ими землям, устраиваем их праздники, и мало кто задумывается о том, что на всех нас лежит кровавый долг.
Император Мапидэрэ оправдывал свои войны обещаниями объединить враждующие королевства Тиро и перековать мечи на орала. И он действительно после Унификации попытался конфисковать все оружие, чтобы переплавить его и создать восемь статуй богов, которые затем поставить на центральной площади Пэна. В конце концов он отказался от своей идеи: ее было слишком сложно претворить в жизнь, – хотя многие считали, что его цель – лишить народы возможности оказывать его империи сопротивление при помощи силы.
Однако обещания императора не были обычным враньем, направленным на то, чтобы завоевать сердца народов. Многие ученые Ксаны и других королевств Тиро поддерживали его план установления мира путем завоевания и объединения. Кровавые бесконечные войны между королевствами Тиро, становившиеся все более жестокими благодаря изобретению нового оружия и увеличению армий, пугали многих, и в результате появилось мнение, что одна война, которая положит конец всем прочим, предпочтительнее бесконечной вражды.
Если бы Мапидэрэ проявил терпение и потратил больше времени на укрепление своей империи, вместо того чтобы преследовать мираж бессмертия, если бы сосредоточил усилия на справедливом правлении и создании жизнеспособных институтов власти, вместо того чтобы посвятить всего себя грандиозным инженерным проектам, возможно, его империя просуществовала бы больше двух поколений. Будь это так, через сто лет люди, помнившие прежние королевства Тиро, умерли бы, а новые поколения знали бы только, что Ксана, объединив разрозненные королевства, принес им мир. Воспоминания о смерти и страданиях живут не дольше трех поколений, и люди вспоминали бы Мапидэрэ с любовью, называя мудрецом и законодателем, подарившим им мир.
Куни Гару подбросил веток в огонь.
– Ты еретик, Луан. Мало кто даже думать о таком осмеливается.
– Иногда я спрашиваю себя, не сошел ли с ума. Всю свою жизнь я мечтал отомстить Мапидэрэ, восстановить независимые королевства Тиро, разрушить то, что он построил, но, когда наконец наступил миг победы, вдруг осознал, что скорблю о нем, потому что столько времени потратил на изучение его характера и дел, что стал понимать его лучше, чем министры и даже дети. Да, я приложил руку к падению Ксаны, но Мапидэрэ в каком-то смысле сумел разрушить мои убеждения.
После того как ты отправился в Дасу, я вернулся в Хаан, чтобы помочь королю Косуги восстановить его. Я работал, не жалея сил в надежде вернуть Хаану былую силу, но, куда бы я ни смотрел, повсюду видел возрождение старой вражды и прежних конфликтов. Захватив Хаан, император Мапидэрэ лишил власти старую аристократию, а на их место поставил новую элиту – купцов и чиновников, которые там процветали. Король Косуги изгнал новую элиту и вернул старых аристократов. Те, что продемонстрировали политическую хитрость, получили самые разные блага, в то время как остальные лишились всего, однако для большинства – рыбаков, крестьян, проституток, нищих и портовых грузчиков – жизнь не изменилась: чиновники остались такими же коррумпированными, сборщики налогов не стали добрее, мужчин все так же забирали на принудительные работы, а в воздухе витал дух войны.
