Он показал пальцем на одно из них и спросил К’мель.
— Это — мокрые дома?
— Как ты назвал их?
— Дома, которые мокрые. Дома, которые стоят на воде. Это они?
— Корабли, — сказала К’мель, ничуть не насмехаясь над Родом. — Да, это — корабли.
— Корабли? — воскликнул он. — Ты никогда не показывала мне их в пространстве. Почему ты называешь их кораблями?
К’мель начала очень спокойно объяснять.
— Люди построили корабли для путешествий по воде раньше, чем они построили корабли для путешествий по космосу. Я думаю, Старый Общий Язык позаимствовал название для космических судов из общеизвестных слов.
— Я хочу увидеть город, — сказал Род. — Покажи мне город.
— Отсюда я не смогу ничего показать. Мы слишком высоко. Никто не может много увидеть с вершины Земного порта. Но я могу тебе показать кое-что другое. Иди сюда, дорогой.
Когда они отошли от края, Род заметил, что маленькая обезьянка держится рядом с ними.
— Что вы тут делаете, возле нас? — спросил Род без всякой любезности.
Нелепое маленькое лицо обезьянки скривилось в знакомой улыбке. Лицо скривилось так же как и раньше, но выражение лица было иным — более самонадеянным, более чистым, более расчетливым, чем раньше. Смех и сердечность звучали в голосе обезьянки.
— Мы — животные должны подождать, пока пройдут люди.
«Мы — животные?» — подумал Род. Он вспомнил о том, что голова его теперь покрыта мехом, о заостренных ушах и кошачьих усах. Не удивительно, что он так легко чувствовал себя с этой девушкой, и что она так легко чувствовала себя с ним.
Десять Родов МакБэнов спустились по трапу, так что казалось, что дверь медленно проглотила их, начиная с ног. Люди прошли к простому регистратору, который казался головой без тела, лежащей на полу. Тем временем ноги последнего МакБэна стали исчезать. В самом деле выглядело это странно.
Род посмотрел на К’мель и О’гентура и искренне спросил их:
— Если люди имеют такой большой, влажный, красивый мир, полный жизни, почему они хотят убить меня?
О’гентур печально покачал обезьяньей головой, так словно он хорошо знал это, но говорить ему об этом было невыразимо тяжело и печально.
К’мель ответила:
— Ты — тот, кто ты есть. Ты обладаешь невероятной силой. Ты знаешь, что эта башня принадлежит тебе?
— Мне! — воскликнул Род.
— Ты купил ее, или кто-то купил ее для тебя. Большая часть этой воды — твоя, тоже. Когда ты имеешь так много всего, люди у тебя все время чего-то просят. Или они сами забирают это у тебя. Земля — прекрасное место, но я думаю — это опасное место, для такого иномирца как ты. Не ты ли причина всех преступлений и подлостей в мире? Все бы негодяи спали, если бы ты не разбудил их.
— Почему я?
— Потому что вы — самый богатый человек, который ступил на эту планету, — ответил О’гентур. — Хоть эта планета большей частью и является вашей собственностью. Жизни миллионов людей зависят от ваших решений.
Они достигли противоположной стороны края платформы. Здесь, на краю земли, текли реки. Большую часть земли закрывали облака пара, такие как Род видел в Норстралии, когда закрывал канал с лопнувшим покрытием. Эти облака — неподдающиеся оценке — сокровища дождя. Род видел, как облака расходились у подножья башни.
— Погодная машина, — сказала К’мель. — Все города оснащены погодными машинами. Разве у вас на Старой Северной Австралии нет погодных машин?
— Конечно, — согласился Род. — Мы не тратим воду, давая ей плыть по открытому небу, вот так. Это хорошо. Я думаю экстравагантность этого, заставляет меня критиковать. Разве вы — земные люди, не найдете применения воды… вместо того, чтобы давать ей разливаться по земле или плавать по ней?
— Мы — не люди Земли, — сказала К’мель. — Мы — квазилюди. Я — кошка, а он — из обезьян. Не называй нас людьми. Это неприлично.
— Вздор! — заявил Род. — Я просто задал вопрос о Земле, не докучая вашим чувствам, когда…
Он прервался на полуслове.
Все трое обернулись.
На скате двигалось что-то, напоминающее сенокосилку; Человеческий мужской голос закричал где-то там. Крик был полон ярости и страха.
Род шагнул было вперед.
К’мель заметила его движение.
Она поймала его руки и всем своим весом стала тянуть его назад.
— Нет! Род, нет! Нет!
О’гентур замедлил его при движении, так что теперь Род не видел ничего, кроме вселенной коричного меха. Он чувствовал как крошечные ручки впились в его волосы и потянули его. Род остановился и дотянулся до обезьянки. О’гентур предчувствовал это и метнулся на землю до того как Род сумел ударить его.
Машина поднималась по шпилю, почти исчезая из поля зрения, растворившись в небе. Раздался чей-то тонкий голосок.
Род посмотрел на К’мель.
— Все в порядке? Что это? Что случилось?
— Это — паук. Гигантский паук. Он похитил или убил Рода МакБэна.
— Меня? — пронзительно взвыл Род. — Лучше бы он не касался меня. Я остался бы в стороне.
— Ш-ш-ш! — сказала К’мель.
— Успокойтесь, — сказала обезьянка.
— Не шикайте на меня, и не успокаивайте меня, — сказал Род. — Я не позволю этим насекомым паразитам дотянуться до моей шкуры. Скажите лучше, что это за тварь. Это — настоящий паук? Или робот?
— Нет, — ответила К’мель. — Насекомое.
Род прищурился, глядя на сенокосилку, лезущую по поверхности шпиля башни. Он совершенно отчетливо разглядел человека в ее клешнях. Когда К’мель сказала: «насекомое», что-то щелкнуло в мозгу Рода. Ненависть. Внезапная перемена чувств. Сопротивление грязи. Насекомые на Старой Северной Австралии были маленькими, бессчетными и свободными существами. Но даже в них Род чувствовал своих наследственных врагов. (Кто-то говорил ему, что земные насекомые превратились в настоящий ужас Норстралийцев, пока те жили на Рае VII.)
Род закричал на паука, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно громче.
— Эй… ты… спускайся!
Мерзкая тварь на башне задрожала с явным самодовольством и как казалось поудобнее сжала лапы. Она отправилась вверх.
Род забыл, что предположительно он — кот.
Он глубоко вдохнул влажный, но приятный воздух. На мгновение или два Род зажмурился. Он мысленно ненавидел, ненавидел, ненавидел насекомое. Потом он телепатически, что есть силы закричал так громко, как кричал дома:
ненависть… плевок… плевок… рвота! грязь… грязь… грязь-взрыв!
разрушение:
обломки:
тошнота… сжатие… гниение… исчезновение! ненависть… ненависть… ненависть!
