Вопрос об Элеанор сам по себе получил ответ.
Часть солдат собиралась в группу, ожидая приказа и, опии из них, наконец, прервал спор между К’мель и О’гентуром — бесконечный спор относительно того, сколько синих людей могло быть на площадке башни, если тут вообще кто-то был.
Субшеф кивнул солдату, который доложил.
— Сэр и субшеф примите рапорт. Тело — не тело. Это всего лишь робот, который выглядит как человек.
В сердце Рода день вернул себе прежние, яркие краски. Элеанор была в безопасности где-то внизу в громадной башне.
Замечание, как казалось, придало решительности молодому человеку.
— Вызовите уборочную машину и сыщиков, — приказал он сержанту. — Осмотрите все вокруг и загляните вниз.
— Сделано, — сказал солдат.
Род задумался над странным замечанием, потому что ничего вокруг вроде бы не происходило.
Субшеф отдал другую команду.
— Пусть сыщики-убийцы появятся до того, как мы спустимся на скат. Любая ошибка в идентификации автоматически приведет к уничтожению объекта сканнирующими автоматами. Это и нас касается, — и он добавил, обращаясь к своим людям. — Мы же не хотим, чтобы какой-то синий человек вышел вместе с нами из башни.
К’мель неожиданно и уверенно шагнула к офицеру, и что-то прошептала ему на ухо. Его глаза округлились. Он слегка покраснел, а потом изменил свои приказы:
— Отмените вызов сыщиков-убийц. Я хочу, чтобы все оставалось как есть, и все были на прежних местах. Извиняюсь, люди, но вам на несколько минут придется соприкоснуться с квазилюдьми. Я хочу, чтобы мы были уверены, что никто не прокрадется в башню вместе с нами.
(Позже К’мель рассказала Роду, что она призналась молодому офицеру, что она может оказаться существом смешанного типа — получеловеком и отчасти животным, и что она — особая гейша для двух внеземных магнатов Содействия. Она сказала, что думает, что она точно идентифицирована, но не уверена; и что сыщики-убийцы могут уничтожить ее, если она не будет соответствовать конкретному образу. Сыщики могли бы, как она потом сказала Роду, поймать любого квазичеловека выдающего себя за человека, или любого человека, выдающего себя за квазичеловека, и они бы убили жертву разрушив магнетическую схему его органического тела. Эти машины очень опасны с тех пор как они стали убивать нормальных, узаконенных людей и квазилюдей, которые просто оказались не в состоянии оказаться в четком фокусе.)
Офицер был в левом переднем углу живого прямоугольника людей и квазилюдей. Они сомкнули ряды. Род почувствовал, как два солдата рядом с ним вздрогнули, когда прикоснулись к его «кошечьему» телу. Они отвернули от него свои лица, так словно от него плохо пахнет. Род ничего не сказал. Он только посмотрел вперед и сохранил на лице выражение довольной глупости.
То, что последовало после этого было удивительно. Люди пошли странным образом: все они одновременно подняли свои левые ноги, а потом правые ноги. О’гентур не мог сделать так же, так что после согласия — кивка сержанта, К’мель взяла его на руки и понесла, прижав к груди. Неожиданно солдаты стали стрелять во все стороны, простреливая всю площадку.
«Это, — подумал Род, — должно быть двоюродный брат оружия, которым Повелитель Красная Дама угрожал несколько недель назад, когда приземлил свой корабль на моей земле.» (Род вспомнил Хоппера, его нож, дрожащий как голова змеи, угрожающий жизни Повелителя Красная Дама; и он вспомнил неожиданный беззвучный взрыв — черный, маслянистый дым, и унылого Билла, глядящего на стул, где секунду назад сидел его приятель.)
Это оружие давало мало света, намного меньше, но его сила чувствовалась в вибрации пола и поднявшейся пыли.
— Ближе, люди! Правой! Не дайте синему человеку затесаться в наши ряды! — закричал субшеф.
Люди подчинились.
В воздухе запахло горелым.
На скате не осталось ничего живого, кроме них.
Когда скат повернул, впереди открылась самая необычная комната из тех, что видел Род. Она занимала всю верхнюю часть Земного порта. Род не смог даже приблизительно прикинуть, сколько гектаров она занимает, но в ней вполне могла бы разместиться небольшая ферма. Там было несколько человек. По команде субшефа человеческие шеренги распались. Офицер внимательно посмотрел на людей-кошек Рода и К’мель и на обезьяну О’гентура.
— Вы останетесь здесь, пока я не вернусь!
Они остались не сказав ничего.
К’мель и О’гентур заняли дозволенные места.
Род смотрел вокруг так, словно глазами хотел выпить весь мир. В этой необычной комнате было больше антикварных вещей и богатств, чем на всей Старой Северной Австралии. Занавеси из невероятно богатого материала мерцали, спускаясь с тридцатиметрового потолка; некоторые из них казалось были грязными или находились в плохом состоянии, но даже одна из них, после уплаты 20 000 000 процентов пошлины на импорт, могла стоить больше, чем был в состоянии заплатить любой житель Старой Северной Австралии. Тут и там стояли стулья, некоторые из них достаточно хорошие, чтобы получить место в Музее Человека на Новом Марсе. Но здесь ими явно пользовались. Люди не выглядели особенно счастливыми несмотря на окружающие их богатства. Впервые в жизни Род понял, насколько спартанская полуобманчивая бедность делала его жизнь дома более ценной. Его народ имел не много, хотя имел право на бесконечное число огромных торговых судов с сокровищами, производящимися во всех мирах для их планеты в обмен на продлевающий жизнь струн. Но если бы их завалили сокровищами, они бы ничего не заметили и не смогли бы ничего получить. Род подумал о собственной коллекции спрятанного антиквариата. Тут, на Земле, ее бы даже постеснялись выбросить в мусорный ящик, но на Роковой Ферме она могла сделать его значительным человеком до конца жизни.
Мысль о своем доме заставила его удивиться тому, что Старый и Простой — Поч. Сек. мог бы сделать со своим противником на Земле.
«Долгий, долгий путь нужно пройти, чтобы добраться сюда,» — подумал Род.
К’мель привлекла его внимание, ущипнув за руку.
— Держи меня, — приказала она, — потому что я боюсь, что могу упасть, а Оикасус недостаточно сильный, чтобы поддержать меня.
Род удивился, кто такой Оикасус, когда с ними была только маленькая обезьянка О’гентур. Он также удивился тому, что К’мель нуждается в поддержке. Норстралийская дисциплина заставила его подчиниться, не задавая вопросов. Он поддержал К’мель.
Неожиданно, она резко упала так, словно ослабела или уснула. Род подхватил ее одной рукой, а другой наклонил ее голову к своему плечу, чтобы со стороны показалось, что ей тяжело и она переполнена чувством любви, а не лишилась сознания. Как приятно было держать ее маленькое тело, чувствуя насколько оно хрупкое и нежное. Ее волосы — сбившиеся и взлохмаченные ветром пахли соленым морским воздухом, который так удивил Рода час назад. «Она сама, — так подумал он, — самое величайшее сокровище Земли». Он заберет ее? Что станет он делать с ней на Старой Северной Австралии? Квазилюди отчасти под запретом, кроме тех случаев, когда они используются в военных целях под полным контролем правительства Содействия. Род не мог вообразить К’мель правящую сенокосилкой, или подстригающую гигантскую овцу. Мысль о К’мель сидящей всю ночь с одинокой и испуганной овцой была смешна. К’мель была гейшей, обрамленной в человеческое тело. Для таких как она не было места под комфортабельными, серыми небесами его дома. Красота К’мель увяла бы в сухом воздухе. Ее запутанные мысли увяли бы от утомительного однообразия фермерской культуры: собственность, ответственность, оборона, недоверие, трезвость. Новый Мельборн мог бы показаться ей сборищем грубых лачуг.
