Широкову и Синяеву Атилли казался городом дворцов, но в сравнении с тем, что должно быть построено, он был довольно скромен.
— Почему вы проектируете исключительно роскошные здания? — спросил Синяев. — Мне кажется, что и более скромный дом может удовлетворить человека. И почему ни один дом не похож на другой?
— Все, что окружает человека, — ответили ему, — должно быть красиво. Это делает жизнь приятнее. А вкусы у людей разные. На Каллисто еще не все красиво. Мы стремимся к тому, чтобы все города перестроить по-новому. Чем лучше жизнь, тем больше возрастают потребности.
— Где же предел этим потребностям?
— Пока его не видно. Да и вряд ли он может быть достигнут.
— Теперь покажите какое-нибудь строительство, — попросил Синяев. — Хотя бы дома.
Гесьянь соединился с дежурным по сектору и поговорил с ним.
— В Атилли сейчас ничего не строится, — сказал он. — Придется немного подождать. Нас соединят со строительством нового завода, недалеко отсюда.
— А почему нужно ждать?
— На строительной площадке нет экрана. Но его установят очень быстро.
— Зачем же такое беспокойство? Мы рады посмотреть что-нибудь другое.
— Никакого беспокойства нет. Мы рады доставить вам удовольствие. Ждать придется недолго.
Линьг стал рассказывать о способах производства. Его рассказ был настолько интересен, что Широков забыл все свои мысли и слушал так же внимательно, как и Синяев, у которого не было причин задумываться о посторонних вещах.
По словам Линьга получалось, что все производимое на планете — предметы обихода, средства транспорта, одежда, продукты питания, сами машины, — все изготовлялось без участия человека.
Невольно создавалось впечатление, что человеку нечего делать на планете, отданной во власть «умных» машин.
Линьг улыбнулся, когда Широков вслух выразил эту мысль.
— В этом впечатлении, — сказал он, — виновато мое изложение. Я говорю как инженер. Ничего подобного, конечно, нет и не может быть. Как бы ни была сильна машинная техника, как бы мы ни автоматизировали производство, человек был, есть и всегда будет главной движущей силой прогресса. Никакая самая «умная» машина не может заменить творческого разума. Никак не может создаться положение, при котором человеку нечего будет делать. Можно создать машину, целый завод, который будет работать практически бесконечно, без вмешательства человека. Но такой завод будет выпускать всегда одно и то же. Очень непривлекательна станет жизнь, если все, что вас окружает, всегда будет одно и то же. Это не жизнь. У нас все меняется, и меняется часто. Очень многое в современной жизни нас не удовлетворяет. Машина — помощник, но не более.
Примерно через полчаса раздался сигнал вызова. Нажата кнопка, и перед ними оказалась панорама строительства завода.
Экран установили на возвышенном месте, откуда можно было хорошо рассмотреть почти всю площадь, занятую этим строительством.
Оно, очевидно, только начиналось. Стен еще не было. Тянулись вдаль бесконечные линии заложенного фундамента, и по ним легко было представить себе грандиозную величину будущего здания.
Сотни машин совершенно непонятной конструкции двигались во всех направлениях и трудились как будто самостоятельно — ни одного человека возле них не было. Машины переносили строительный материал, складывали его на нужных местах.
Картина менялась буквально на глазах. Кое-где начали вырастать стены. Только что была земля, но прошло несколько машин — и вместо земли — пол из разноцветных плит.
— Неужели на постройке никого нет? — спросил Синяев.
— Не знаю, как в данном случае, — ответил Линьг. — Обычно, если проектировал человек, то он и руководит работой, хотя это и не обязательно. Если же проектировала фитьзели[28], то она и наблюдает за другими машинами.
— Фитьзели проектирует самостоятельно?
— Да, ведь это завод, и, очевидно, самый обычный.
— И все строительство закончится без участия человека?
— Нет. Внутреннюю отделку и установку механизмов произведут люди. Конечно, с помощью специальных машин. Автоматически возводится только само здание. По проекту.
— Но кто-то должен следить за соответствием проекта выполнению?
— Это делает фитьзели. В нее заложен проект, и она не допустит ни малейшего отклонения. Все машины, — Линьг показал на экран, — подчинены одной и выполняют ее указания точнее и лучше, чем могли бы это делать люди.
— Они очень разумны, — сказала Дьеньи. — И хорошо понимают друг друга.
— Полное торжество кибернетики, — заметил Синяев.
— Постройка идет непрерывно? — спросил Широков.
— Конечно, днем и ночью. Машинам отдых не нужен.
— Вероятно, мы не сможем увидеть полевые работы? — спросил Синяев. — Насколько я понимаю, на Каллисто овощи и фрукты не синтезируются, а выращиваются в естественных условиях.
— Да, — ответил Линьг, — на полях нет экранов. Но общая картина этих работ напомнила бы вам только что виденное строительство. Разве что на полях значительно меньше машин.
— А почему?
— Да только потому, — засмеялся инженер, — что каллистяне любят работать в поле или в саду. Нам это доставляет удовольствие. Поэтому многое из того, что может делать машина, мы делаем своими руками.
— Кстати, — спросил Широков, — есть у вас небольшие города с сельскохозяйственным населением?
— Есть конечно. Но большинство городов расположено по берегам океана. До любого пункта внутри материка можно долететь за короткое время. Морской воздух полезнее для человека. Но многие живут вдали от моря. Вкусы людей бесконечно разнообразны.
— А можно связаться с кем-нибудь из таких?
— Наверное, можно. Экраны есть в любом доме, где бы он ни находился. Я сейчас узнаю.
— Я могу предложить, — сказала Дьеньи, — соединиться с братом моего отца — Льинем, Диегонем. Он живет в самом центре этого материка, среди большого леса.
— Очень хорошо, — сказал Широков. — Мы будем рады познакомиться с вашим родственником, Дьеньи. Он кто? Я имею в виду специальность.
— Художник и скульптор. Это человек, любящий одиночество, но он будет рад увидеть вас.
Она наклонилась к экрану, нажала кнопку и произнесла имя.
Экран оказался занят.
— Он скоро освободится, — сказала Дьеньи. — Мой дядя не любит долго разговаривать. К вам это не относится, — прибавила она. — Все каллистяне с удовольствием будут говорить с вами.
