И сама себя поймала на том, что чуть ли не впервые в жизни обратилась к Борису Емельяновичу на "вы". Чует кошка, чьё мясо съела – так что ли?
Мы выбрались наружу. Не сговариваясь, чуть прошли по дорожке и устроились на скамейке под развесистым деревом. Я не очень разбираюсь в растениях средних широт, но мне кажется, что эта был классический клён.
– Ну, привет, дядь Борь!
– Здравствуй!
– Как ты?
– Как видишь. Живой, здоровый – чего ещё нужно?
– Я с Женькой познакомилась. Занятный пацанчик.
– Мой внук. Третий уже.
– Угу. Сколько ему?
– Четыре с половиной.
– Я думала, больше. Слишком хорошо говорит.
– Как и все дети.
– Я думала, только суперы начинают так рано говорить, а остальные лет в шесть-семь.
– Ты слишком плохо знаешь обычных детей.
– Может быть.
Я не знала, как можно начать нужный разговор. О чём ещё можно поговорить? О погоде, что ли?
Борис Емельянович помог мне.
– Ты сюда по делу или просто так, в гости?
– Если я скажу, что в гости, вы же не поверите?
– Извини, Полина, нет. Слишком хорошо тебя знаю.
Я скривила уголки губ в улыбке:
– Да уж. Если хорошенько посчитать, наверное получится, что я общалась с тобой чуть ли не больше, чем с папой.
– Вряд ли.
– Это правда, что ты в отпуск ушёл?
– Тебе, значит, ЭТО сказали?
Я помрачнела:
– Так я и знала. Это из-за меня, да?
– Ты тут не при чём. Согласись, я уже не мальчик. Пора бы мне и отдохнуть, тебе так не кажется? Да и дел дома накопилось – невпроворот.
– Ты ушёл на пенсию?
– Да.
– Точнее, тебя отправили, – уточнила я.
– Ну, это как сказать…
– Так и говори, как есть. Не понимаю, вы что, сговорились, что ли?! Почему меня сегодня с утра все обманывают?! Даже карта на граве – и та заглючила, показала, что я чуть ли не на Южный полюс прилетела!!
Борис Емельянович расхохотался.
– Да, Полина Германовна, не везёт тебе сегодня.
Я вздохнула:
– Борис Емельянович, только не ври больше, ладно? Тебя уволили из-за меня?
– Глянь-ка, – деланно удивился мужчина, – за десять лет жизни всё-таки выучила моё отчество? Не думал, что до такого доживу!
Я ничего не ответила и продолжала выжидательно смотреть на своего собеседника.
Тот понял, что увернуться от ответа не получится и мотнул головой:
– Не совсем. Я уже давно подавал прошение об отставке, и каждый раз мне отказывали. А потом подняли старые бумаги… Ты просто ускорила естественный процесс.
– Значит всё-таки я виновата, – дрогнувшим голосом заключила я.
Не представляя, что можно сделать, я отошла на несколько шагов и принялась разглядывать буйную садовую листву. Вдали, между крохотными постройками мелькала красная панама.
Подул ветер – и с нижней ветки дерева на асфальтную дорожку прямо мне под ноги упало крупное жёлтое яблоко.
Я резко обернулась:
– Дядя Боря, если я попрошу прощения за свой побег, ты меня простишь?
Бывший начальник службы безопасности не смог сдержать улыбки:
– Конечно!
– Нет, дядь Борь, – мягко, словно кошка подошла к нему я, – ты меня не понимаешь. Одно дело, сказать, что ты меня простил, а про себя думать, что я – вредная маленькая эгоистка, которая умеет думать только о себе и ради собственной выгоды готова идти по чужим карьерам. А другое дело – простить на самом деле, когда ты против меня совсем-совсем ничего иметь не будешь.
– Почему ты так уверена, что я злюсь на тебя?
– Потому что поступила совершенно по-скотски. Ты думал, что я с тобой дружу, а я тебя обманула как самого последнего идиота, да ещё и подставила по полной программе! – Выпалив всё это на одном дыхании, я почувствовала, что покраснела – поняла, что по поводу "идиота" ляпнула совершенно не к месту.
Борис Емельянович поднял прутик и принялся задумчиво чертить на земле какие-то знаки. Казалось, он так поглощён этим процессом, что и думать забыл обо мне.
Я, донельзя мрачная, горящими глазами следила за ним и едва сдерживалась, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Ответил бы сразу – и я бы ушла. А так – молчит и молчит. Это что, такое изощрённое издевательство?
Когда я была готова встать и молча уйти, Борис Емельянович отбросил прутик в сторону.
– Какой же ты ещё ребёнок, Полиночка.
Взъерошенная недавними мыслями, я сгоряча решила, что обманутый охранник продолжает мстить. Конечно, чего ещё ожидать! Теперь, когда он перестал быть официальным лицом, то вполне может позволить и молчать по полчаса при разговоре, и Полиночкой меня называть, да хоть козой безрогой – я уже не имею права хоть как-нибудь наказать его!
Я не успела ничего ответить.
– Ты ребёнок, Полиночка, хоть и супер. Неужели ты в самом деле думала, что обманула меня?
– А то нет!
Бывший охранник хмыкнул:
– Первый раз ты применила трюк с мобильником и с голосовым управлением грава шестого апреля две тысячи четыреста девяносто третьего года, тогда тебе было пять лет и восемь месяцев. Ты погуляла по берегу и точно таким же образом вернулась обратно. Как я понимаю, это была просто проба пера, потому что второй раз это случилось уже через четыре дня. Тогда ты улетела на день рождения к Мише Андронову, которому исполнилось восемь лет. Твой папа был против вашей дружбы, поэтому тебе пришлось действовать тайком. Обратно ты вернулась лишь в три-двадцать шесть ночи, чем, кстати сказать, здорово заставила меня понервничать… – Борис Емельянович умиротворённо улыбнулся. – Мне продолжать список?
Ошарашенная, я, не в силах сказать ни слова, только открыла и закрыла рот.
– За время своего пребывания на Лимносе, ты покидала территорию резиденции без уведомления охраны в общей сложности двадцать шесть раз, включая последние гастроли четвёртого сентября этого года в десять-сорок.
Я подбежала к мужчине, едва сдержавшись, чтобы не вцепиться к нему в лацканы пиджака.
– Так ты… знал?! – Выдохнула я.
Борис Емельянович с некоторым самодовольствием пожал плечами:
– Как видишь…
Я, не веря услышанному, потрясла головой:
– Ты знал, что я удираю из дома со всеми вещами – и не остановил меня?!
– Полиночка, есть некоторые стороны твоего характера, которые мне не совсем нравятся. Но тебя никогда нельзя было обвинить в глупости. Я достаточно долго общался с твоими психологами и с тобой лично, поэтому полагаю, что неплохо тебя знаю. Я всегда был убеждён, что если ты совершаешь какой-нибудь поступок, то у тебя есть веские причины поступать именно так, а не как-то иначе. Как я вижу, даже в этом последнем случае, когда дал тебе возможность убежать, я оказался прав. Ты сидишь передо мной живая, здоровая и даже немножечко злая, хотя на что ты обижаешься – это я не совсем понимаю.
