Диана (подглядывает из-под рукава): Ах!
Ваславский: Теперь, когда мы уверены, что чудовище не восстанет из гроба, мы можем уйти и горевать, горевать, горевать. (Уводит Диану.)
Диана: Мы должны выпить за Даса Ньютона Ротшильда Аффенбаума Первого!
Ваславский: Конечно, моя радость, у меня есть бутылка шампанского! (Уходят.)
Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый садится в гробу, выплевывает чеснок.
Дас: Неприятный вкус! И такое неуютное ощущение во рту! (Ощупывает клыки.) Что это? (Оглядывается.) Диана, дорогая, где вы? Я вовсе не умер! Я принял снотворное, чтобы спасти нашу любовь! (Видит кол, воткнутый ему в грудь.) Ах нет, кажется, все же умер! (Ложится обратно в гроб.)
* * *
Утром Диане стало хуже. Мысли путались, ремни давили на руки. Впрочем, шевелиться не хотелось абсолютно. Диана сочувственно вспомнила капризы Ваславского. Она поняла, что смерть друга ее совершенно не расстраивает. Ночью, во сне он был жив и бодр. Сон казался реальностью гораздо в большей степени, чем затянувшийся кошмар «наяву». Диана поймала себя на зависти мертвому Ваславскому.
Доктор зашел в окружении привычной свиты, покачал головой, шепнул что-то Глупой Лизе. Та метнулась в коридор, и уже через минуту шустрые санитары сняли ремни, а сама Лиза воткнула в вену Диане иглу капельницы.
Диану покормили с ложечки каким-то пюре, вкуса она не ощутила.
В голове у Дианы крутились странные слова Монти о переговорах с тюремщиком. Фраза казалась не только чудной, но и очень важной.
Ближе к вечеру зашли Лиза с Гейнсом. Санитар легко поднял Диану и усадил в кресло, пристроив капельницу на специальный крюк. Моторчика у каталки не было – транспорт оказался гужевым – Гейнс попросту взялся сзади за ручки и куда-то покатил Диану.
Диану привезли в смутно знакомую большую комнату. Хотя Диана прожила в клинике много лет, помещение вспомнить не удавалось. Другой, столь же дюжий санитар, прикатил еще одно кресло. Дас Ньютон Ротшильд Аффенбаум Первый сидел, откинув голову назад. В горле у него хрипело, взгляд замер на какой-то точке на потолке, или Диане так показалось.
В комнате появился доктор Вандерхауз.
– Простите, дорогие мои! Мысль связать вас как буйнопомешанных мне самому отвратительна, но иного выхода я не нашел. Боюсь, что стресс от моих действий вкупе со смертью вашего товарища – причина ухудшения вашего состояния. Рискую усугубить потрясение, но нечестно и неправильно лишить вас возможности попрощаться с другом.
Доктор сделал знак санитарам и шагнул в сторону. Теперь Диана увидела, что у задней стены стоит обитый красным гроб. Очень похожий на тот, из сна.
Их подвезли поближе. Ваславский лежал побелевший и совсем не похожий на себя. И уж тем более на того Ваславского, что блистал ночью на сцене. «Доктору бы понравились наши новые номера», – подумала Диана и тут же вспомнила слова Монти о контрамарке. Она оглянулась на Даса, но тот все так же пялился в потолок. В большом зеркале отражались все – Дас в кресле, Лиза, стоящая между Гейнсом и доктором. Лиза… Гейнс… Доктор… Табличка «Это зеркало. Там нет живых людей, только отражения».
У Дианы появился план.
Их развезли по палатам. Диана бесконечно прокручивала в уме план, чтобы ненароком не забыть. Пришла Лиза, глядя на Диану укоризненно, словно говоря «нехорошо расстраивать доктора», проверила капельницу. Диана спешно заговорила с Лизой. Та не расслышала – язык плохо слушался Диану, – наклонилась поближе. И Диана прокричала, хотя получилось тихо, на ухо Лизе:
– Ты ведь влюблена в доктора. Все это знают.
– Какая чушь, – фальшиво возмутилась Лиза.
– И доктор тоже влюблен в тебя.
Лиза глупо улыбнулась.
– Как ты думаешь, доктору понравится, если я расскажу ему, как ты обнималась с подсобке с санитаром?
– Неправда!
– Ну как же, с Гейнсом, блондинчиком. Как-то нехорошо сохнуть по доктору и крутить с санитаром. Доктор Вандерхауз скорее всего того же мнения.
«Ну вот, сейчас она рассмеется мне в лицо», – с ужасом подумала Диана.
Но Лизу не зря звали «глупой». Она испугалась, наклонилась к Диане и стала громко шептать, картинно ломая пальцы:
– Вы не можете! За что? Не можете.
Успех воодушевил Диану, придав ей немного сил. Она стала внушать Лизе:
– Доктор устал, ему нужно помочь, снять стресс. Помните лекарство, которое нам давали? Большую красную пилюлю?
Лиза кивала головой, как заводная собачка.
– Доктор же что-то принимает? Какие-нибудь пилюли?
– Ну да, – кивала Лиза, – для желудка.
– Подмените пилюли. Просто пересыпьте лекарство из одной облатки в другую. Он и не заметит. А я молчок. И доктору станет лучше, сами увидите. – Диана вдохновенно несла чушь.
Лиза, все так же кивая, пятясь, вышла из комнаты.
Диана, обессиленная, откинулась на подушку.
Смешно, но Лиза всерьез задумалась о подмене капсул. Сделать это было несложно, доступ к лекарствам у Лизы был. Мысль о том, что Диана не сможет проверить, совершен ли подлог, Лизе в голову не приходила. Зато в воображении появилась картинка, как Диана рассказывает доктору об их связи с Гейнсом. Вандерхауз краснеет от гнева, бежит, расталкивая ассистентов по коридору, чтобы обозвать Гейнса мерзавцем и дать ему пощечину. Лиза вдруг подумала, что это романтично и что мужчины никогда не дрались из-за нее. Логичное развитие событий – здоровяк Гейнс, ломающий маленькому доктору челюсть, – почему-то Лизе в голову не пришло. Однако подсовывать пилюлю она раздумала.
Доктор Вандерхауз злился на троицу и на себя. Прошедшая неделя разрушила душевный покой доктора. В нем проснулся исследователь и самозабвенно душил догматика. Всю прошедшую неделю пациенты пребывали в отличном расположении духа, хотя и слабели на глазах физически. И только прекращение эксперимента всерьез их расстроило. Вплоть до трагического происшествия с Ваславским.
Доктор принципиально считал разговоры о сне бредом и выдумкой, а реакцию на отмену лечения – ломкой наркомана, лишенного дури. Доктор и сейчас не сомневался в своей правоте, но как истинный ученый жаждал доказательств.
Чувствуя себя подвижником и героем, доктор Вандерха– уз достал из ящика красную капсулу, положил в рот и запил водой.
Еще с полчаса он смотрел старые записи с выступлениями троицы, а потом пошел спать.
* * *
Гримерная. Диана обнимает Ваславского. Дас сидит в своем углу, закинув назад голову. Диана с Ваславским его не замечают.
