Хата деда Курова оказалась на демаркационной линии, разрезавшей ее пополам: партизанское гнездо снести не отважилось ни одно государство. Не удалось это первым строителям - прибалтам, которые недели две держали его в осаде. И даже у самой Тамары Кожедуб ничего не вышло, хотя, исполняя многочисленные решения суда, она приводила сюда ОМОН, УБОП, МЧС, СОБР, бойцов знаменитой «Альфы» и не раз являлась собственной персоной. Более всех продвинулся прапорщик Чернобай, которому удалось снести штакетник палисада со стороны бабки Совы, поставить полосатый столб с гербом и вместо невероятно колючих и цепких, как хозяйка, розовых кустов разборонить контрольно-следовую полосу. Правда, Елизавета Трофимовна тут же посеяла на ней морковку, лук-порей и цветочки «Львиный зев».
Невозможность привести приговор в исполнение отнесли к форсмажорным обстоятельствам, за госсчет напялили решетки на все окна, стену провели через огород, пристроив вплотную с двух сторон, а крышу, будто новогоднюю елку, украсили гирляндами сверкающей колючки и путанкой - спиралью Бруно.
Когда-то каменный особняк героев войны выглядел высоким, праздничным, с кирпичными узорами вокруг окон и по фронтону, но со временем все это потускнело, вросло в землю, утопталось, как с возрастом утаптывается человек, и теперь, в соседстве с высокими, строгими и даже красивыми стенами хата торчала, как прокуренный гнилой зуб во рту старика. У Куровых было свое, индивидуальное «окно», которым Оксана изредка пользовалась, и, поскольку спрямить не удалось, она и побежала в обход, через их усадьбу.
И была уже неподалеку от уцелевшего с украинской стороны палисада, когда перед нею опять внезапно возник горбатый, зловещий в косом свете (бледном свете луны?) мутант.
- Да что ты пристал? - Оксана на минуту остановилась. - Может, у тебя что-то болит? Ты говорить-то умеешь?
На сей раз реакция была совсем другой: мохнатая тварь вдруг вскинула голову и завыла низким, утробным голосом, так что и невозмутимую медичку ознобило. В какой-то миг ей показалось, что это и впрямь ее родитель, только ряженый и обезумевший: в период сильных потрясений и переживаний он переставал бриться, пил горилку и выл по ночам, вызывая страх и одновременно трепещущую дочернюю жалость. Когда партию закрыли, а секретарей выгнали из райкомов, так родитель два месяца страдал - сердце кровью обливалось. Одичал совсем, бородой до колен зарос, на люди не показывался и даже разговаривать перестал. Едва выходила его Оксана, уколами отвадилась - тогда еще лекарства кое-какие оставались…
И сейчас, глядя на это человекоподобное существо, она испытала то же самое, но в следующее мгновение мутант, разинув беззубую пасть, перешел на угрожающий рык и опять попытался обхватить Оксану ручищами. Она ловко ушла от захвата и машинально двинула баулом в морду. А старомодная медицинская сумка была хоть и полупустой, но тяжелой, со стальной дугой посередине, так что под нею смачно хряснуло, отчего чудище отскочило и замешкалось. Оксана же припустила к палисаднику, перемахнула его и застучала в ку-ровское окошко:
- Дедушка, откройте!
Потом оглянулась и увидела горбатую фигуру, медленно удаляющуюся в сторону таможни.
Дед Куров в это время не спал. После того как его схватили милиционеры и отняли наган, он вообще спать не мог от возмущения и вместо того, чтобы писать жалобы в инстанции, старый партизан спустился в подпол, откопал там
ППШ и теперь сидел, отмывал керосином консервацию. Пушечное сало за долгие годы высохло, затвердело, особенно под кожухом охлаждения ствола, а выковырить его оттуда было непросто, но обязательно, ибо по опыту дед знал: начни стрелять, так после двух-трех очередей загорит, задымит и завоняет, хоть святых выноси.
Услышав нервный стук в окно, Куров тотчас выключил свет и передернул затвор:
- Отойди! Стрелять буду! Я защитник Киевской Руси! Незалежного государства!
- Пустите в Россию, Степан Макарыч! - попросил девичий голос. - Это я, Оксана!
- Оксана? - Куров положил автомат, растворил окно и глянул через решетку. - И верно! Ах ты моя голубушка!
- За мной мутант гонится! - пожаловалась она. - Чуть не схватил!
- Где мутант?! - Дед отвинтил потайной болт и отодвинул решетку.
- Я ему по харе баулом съездила, так убежал!
- Залазь! Достали уже эти мутанты! Ни днем, ни ночью покоя нет, с автоматом сижу…
Она же забралась в хату, села, озирается:
- Давно у вас не была. Как бабушка? Здорова ли?
- Что с ней сделается? - пробурчал старик. - Спит, должно, и свои вещие сны смотрит. Упаси бог разбудить невзначай!
- Вещие?
- У, каждую ночь! А потом целый день обсуждает со своими подружками. Козла увидишь во сне - к ссоре, дерьмо собачье к болезни, голого мужика - к радости. Я и то выучил.
- Неужели бабушке еще эротические сны снятся? - печально усмехнулась Оксана. - Чудно…
- Раз в неделю так обязательно! Обычно по четвергам.
- Она совсем к тебе не приходит?
- У нас опять международный конфликт.
- Поссорились?
- Глумится надо мною Сова, - пожаловался он. - Меня ведь разоружили и под домашний арест посадили с браслетом. Никакого уважения к древнему государству.
- За что?
- Мутанта ходил искать, а менты схватили. И наган отобрали! С войны берег… Я же не примкнул ни к какому государству! И как свободный гражданин, имею право на самооборону! Раз мне армии не положено.
Гостья сидела, озиралась, и было видно, не интересно ей это слушать - то ли вспоминает что, то ли мечтает. Старик поспешил сменить тему:
- Давай-ка чайку поставлю! А может, по рюмочке хлопнем?
- Да я ведь по вызову бегу, - на словах заторопилась она, а самой уходить не хотелось. - Ленка Котенко рожает.
- Размножаются москали, - заворчал Куров, глядя на перегородку, - как тараканы…
- От Юрка письма не было? - спросила Оксана с тоской и безнадежностью.
- Как не было?! - спохватился он. - На днях прислал! Обстоятельное такое…
- Ой, дайте почитать, дедушка!
Куров замялся и сделал раздосадованный вид.
- Дал бы… Но Сова стащила! Выкрала. Она все у меня ворует! Недавно хватился - шесть гранат пропало.
- Каких гранат?
- Противотанковых… Сова взяла, а кто еще?
- Что хоть пишет? Про меня-то спрашивает? Или уже забыл совсем…
Дед подсел к Оксане, подмигнул:
- Разве такую дивчину забудешь? Еще как спрашивает! Кланяться тебе велел…
- Хоть бы строчку черкнул. Провалились бы эти алмазы! Сама виновата…
- Нельзя ему сейчас с женской половиной человечества общаться, - на ходу придумал Куров. - Запрещено уставом.
Она вскинула удивленные и печальные глаза:
- Уставом?.. Он что, в армию пошел? В контрактники записался?..
