Выводы были потрясающие. Выходит, существовали слэны, которые не умели читать мысли, но могли охранять свои собственные мысли от вторжения. Вторжения кого? Других слэнов? И что это за слэны, которые не умеют читать мысли? Теперь они вышли на улицу, и было бы легко при ослепительном свете уличных фонарей пуститься бегом и через несколько мгновений догнать слэна. Кто заметит бегущего ребенка в этой спешащей толпе?
Но вместо того, чтобы сократить расстояние, отделявшее его от слэна, он увеличил его. Все логически мыслимые корни его существования были поставлены под угрозу ситуацией с этим слэном; и все гипнопедическое образование, которое отпечатал в его мозгу отец, всплыло и воспротивилось предполагаемому действию.
За два квартала от магазина слэн свернул на широкую боковую улицу. Джомми озадаченно следовал за ним на безопасном расстоянии — озадаченно из-за того, что знал: эта улица кончается тупиком, это не жилой район. Они прошли один, два, три квартала. Потом его сомнения исчезли.
Слэн направлялся в Воздушный Центр, который со всеми своими зданиями и заводами и летным полем раскинулся в этой части города на целую квадратную милю. Это было невозможно. Ведь никто не мог попасть даже близко к самолету, без того чтобы не снять шляпу и показать, что у них на голове нет усиков, как у слэнов.
Слэн направился прямо в направлении огромной светящейся надписи «ВОЗДУШНЫЙ ЦЕНТР» — и без колебаний растворился за вращающейся дверью под вывеской.
В дверях Джомми задержался. Воздушный Центр, который доминировал во всей авиационной промышленности по всему земному шару! Возможно ли, что в нем работали слэны? Что в самом центре человеческого мира, который ненавидел их с непередаваемой свирепостью, слэны, несмотря ни на что, контролировали самую крупную транспортную систему во всем мире?
Он прошел через двери в выложенный мрамором длинный коридор, из которого вели бесчисленные двери. Некоторое время в коридоре было пусто, но он улавливал слабые ручейки мыслей, которые увеличивали его удивление и радость.
Здание кишело слэнами. Их были десятки, сотни!
Прямо перед ним открылась дверь, из нее вышли два бородатых молодых человека и пошли в его сторону. Они тихо разговаривали между собой и какое-то время не замечали его. Он успел уловить их поверхностные мысли, их спокойную уверенность в себе, отсутствие страха. Два слэна на пороге зрелости, и без головных уборов!
Без головных уборов. Это наконец дошло до Джомми. Без головных уборов — и без усиков.
На секунду ему показалось, что его подвели глаза. Взглядом он лихорадочно искал золотистые нити усиков, которые обязаны были там быть. Слэны без усиков! Вот в чем дело! Это объясняло их неспособность читать мысли. Мужчины находились лишь в десяти футах, когда увидели его.
— Мальчик, — сказал один из них, — тебе надо отсюда уходить. Детям здесь нельзя. Беги.
Джомми глубоко вздохнул. Мягкость упрека вселяла уверенность, особенно теперь, когда тайна была раскрыта. Как здорово, что, удалив свои предательские усики, они могли спокойно жить и работать в самом логове своих врагов! Широким, почти мелодраматическим жестом он протянул руку к своей фуражке и снял ее.
— Все в порядке, — начал он. — Я…
Слова застыли у него на губах, расширенными от страха глазами он смотрел на двух мужчин. За кратким неконтролируемым мигом удивления их умственные щиты вновь сомкнулись. Они дружески улыбались. Один сказал:
— Да, ну и сюрприз!
Другой откликнулся:
— Чрезвычайно приятный сюрприз. Добро пожаловать, сынок!
Но Джомми не слушал. Его мысли перепутались от удара мыслей двух этих людей, которые взорвались у них в головах в краткий миг, когда они увидели блестящие золотистые усики в его волосах: «Господи, — подумал первый, — это змея!»
Другой подумал совершенно холодно, совершенно безжалостно: «Убить проклятую тварь!»
С того момента, в который Джомми уловил мысли двух мужчин, вопрос состоял не в том, что ему делать, а в том, было ли у него на это время. Опустошающее удивление от их убийственной враждебности не помешало ему анализировать ситуацию.
Даже не думая об этом, он начал искать выход: бежать обратно по коридору, стараясь преодолеть сотню футов открытого мраморного пространства означало самоубийство. Ноги девятилетки никогда не сравнятся с железной выносливостью двух крепких слэнов, оставалось только одно, и он так и поступил. С мальчишеским проворством он отпрыгнул в сторону. Перед ним была дверь — одна из сотен в этом коридоре.
К счастью, она была не заперта. Под его напором она открылась с удивительной легкостью, но его самоконтроль был настолько силен, что он позволил себе открыть дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. Он мельком увидел другой освещенный пустынный коридор и в следующий момент закрыл дверь, его смуглые, сильные и чувствительные пальцы нащупывали замок. Задвижка замка закрылась с резким, тяжелым звуком.
В следующее мгновение послышался тупой удар, когда двое взрослых навалились на дверь; она даже не шелохнулась.
Джомми понял: дверь была сделана из сплошного железа, построена в расчете на удары тарана, но так прекрасно сбалансирована, что казалась невесомой. На некоторое время он был в безопасности!
Его мозг расслабился и начал искать контакт с мыслями двух слэнов за дверью. Вначале казалось, что их щиты сомкнуты слишком плотно, но потом его мозг уловил полутона досады и тревоги — такой сильной, что она, как ножом, резала по поверхности их мыслей.
— Боже милосердный! — прошептал один. — Включай секретную тревогу, быстрее! Если змеи узнают, что мы контролируем авиалинии…
Джомми не терял ни секунды. Каждый атом любопытства в нем понуждал его остаться, разрешить непонятную загадку ненависти слэна без усиков к настоящему слэну. Но любопытство отступило перед здравым смыслом. Он побежал изо всех сил, точно зная, что надо делать.
Он знал, что никоим образом этот коридор нельзя было считать безопасным. В любой момент могла открыться дверь, обрывок мысли мог предупредить его о людях, бегущих из-за поворота. Мгновенно приняв решение, он приостановил свой безудержный бег и подергал несколько дверей. Четвертая дверь поддалась, и Джомми переступил порог с ощущением триумфа. На другой стороне комнаты было высокое широкое окно.
Он распахнул окно и вскочил на широкий подоконник. Низко пригнувшись, он выглянул из-за выступа. Из других окон здания струился слабый свет, и в его мерцании он увидел нечто похожее на узкую подъездную дорожку, вклинившуюся между двумя кирпичными стенами.
