– гораздо более низкую – вершину, заснеженный каменистый хребет, напоминающий спину ящера.
Найл слегка оторопел, но не поддался на обман. Он знал, что раскинувшаяся впереди картина – иллюзия. Войдя в Белую башню впервые, он очутился на песчаном берегу, с маячащими вдалеке отвесными скалами. Сейчас была такая же панорамная голограмма; кадр, спроецированный на трехмерное пространство, чтобы произвести иллюзию твердой реальности. Даже холодный ветер, задувающий сейчас в лицо, был иллюзией, созданной электронной технологией; поток заряженных частиц бомбардировал нервные окончания, создавая иллюзию движущегося воздуха. Тем не менее, смотрелось все настолько достоверно, что невозможно было заподозрить обман.
Найл потер ноги о жесткий снег – от настоящего, что снаружи, ничем не отличить. Но стоило закрыть глаза, как стало ясно, что он стоит на гладком деревянном полу. Найл сделал три шага вперед и стоял теперь на самом краю обрыва. Умом он сознавал, что по-прежнему стоит на ровном полу. Тем не менее, сделать шаг в пустоту не хватало духу, Ноги не повиновались, а страх обуял такой, что стесняло дыхание. С обостренной четкостью виднелся иззубренный гранитный фасад крутого склона напротив; набитые снегом трещины, подобные лезвию края представали в мельчайших деталях. Тем не менее, стоило закрыть глаза, как все истаяло – даже холодный ветер – а под ногами почувствовался гладкий пол.
Найл сделал два шага вперед и открыл глаза. Он висел в воздухе, глядя с высоты вниз на изборожденную трещинами скалистую породу, затянутую облаками долину под гладью пола. Полет на ковре-самолете, да и только. Найл продолжал идти, теперь уже вполне уверенно, но в голове то и дело раздавались неистовые сигналы тревоги, нагнетая в кровь адреналин. Еще несколько шагов, и вот уже тело унялось, а ум расслабился и проникся победным чувством.
Тут горный склон внезапно сгинул с быстротой лопнувшего пузыря, и Найл очутился в знакомой комнате с выпуклыми стенами и мягко светящимся белым потолком. В центре от пола к потолку шел столп мраморного цвета, около полутора метров в диаметре. Составляющее его вещество было примерно таким же, что и наружных стен башни, только казалось еще более переменчивым – эдакий перламутровый жидкий дым, плывущий как живой. Когда Найл, ступив вперед, вошел в столп, тот принял его, окутав перламутровым туманом безо всякого запаха. Внезапно тело словно лишилось веса. Найл поплыл вверх (блаженство, и только, так вот летел бы и летел). Спустя несколько минут полет прекратился легким толчком. Шаг вперед, и Найл вышел на плоскую кровлю под голубоватым небосводом. Вокруг расстилался город пауков – вид с дворцовой крыши, такой уже привычный.
На деле, в общем-то, эта была не плоская крыша, а комната, состоящая из силового поля в форме стеклянного купола. Только оконное стекло можно видеть, поскольку на нем скапливается слой пыли; силовое поле, к которому пыль не пристает, по сути невидимо.
Комната была удобно обставлена: мебель с опорами из трубчатого металла, обтянутыми черным, под кожу, материалом, теплым и упругим. Толстый черный ковер, мягкий, как весенняя трава. Единственным предметом, не вписывающимся в интерьер, был большой черный ящик со скошенной панелью из матового стекла и расположенными в ряд кнопками пульта. Это был Стигмастер, творение Торвальда Стиига, контролирующий эту башню и почти все, что находится в ней.
Озирая задумчиво площадь, возле Стигмастера стоял старец веером одеянии. Рослая фигура была стройна, осаниста, лишь седые волосы выдавали в нем старика.
– Ты узнал пейзаж? – поинтересовался он.
– Наверное, Гималаи?
– Делаешь успехи в географии. Ты стоял на вершине Джомолунгмы, глядя к югу на Непал. А та вершина на расстоянии – Канченджанга.
В эту игру они играли всякий раз, когда Найл входил в Белую башню. Вчера это был Южный полюс, два дня тому назад – кратер Этны в самый пик извержении. Оба те раза Найл ошибся.
Подойдя, он остановился возле окна рядом со старцем и с удивлением обнаружил, что площадь оживает на глазах. Через считанные минуты после того, как он вошел в башню, перед обиталищем Смертоносца-Повелителя выстроилось множество людей, никак не меньше сотни. На глазах у Найла к ним пристроился еще один отряд, вышедший из боковой улицы. По приказу одетой в черное служительницы все застыли навытяжку. Через секунду отворились двери обиталища, и начали появляться смертоносцы и «бойцы». Они шествовали в одной колонне, во главе которой Найл узнал Дравига. Пауки пересекли западную сторону площади и двинулись на север к реке – квартал рабов лежал на том ее берегу. Пауки все выкатывались из здания, трудно было поверить, что их там такая прорва. Когда двери наконец закрылись, колонна насчитывала по меньшей мере сотни три. Впереди двигались люди, с двумя служительницами во главе.
– Ты догадываешься, в чем дело? – осведомился Найл у старца.
– Я полагаю, это связано с гибелью паука?
– Тебе известно, кто его убил?
Старец покачал головой.
– Ты преувеличиваешь возможности Стигмастера. Единственное его назначение – это собирать и сопоставлять информацию.
И правда, у Найла было самое смутное представление о том, что Стигмастер может, а чего нет; уже привык как-то считать его эдаким всеведущим разумом.
– Но ты же узнал о гибели паука?
– А ты как думал, если все это произошло в какой-то сотне метров отсюда?
– И ты совсем не представляешь, кто мог его убить?
– Я бы с удовольствием тебе помог. Но у меня не хватает информации для полноценного анализа.
– Мне казалось, Стигмастер может читать умы.
– Не умы. Мысли, – терпеливо поправил старец. – Это достаточно разные понятия. Считывающее устройство может обрабатывать информацию, что накапливается в клетках памяти мозга, но лучше всего это удается тогда, когда человек спит. Когда объект бодрствует, считывать почти невозможно. Мыслительные процессы чересчур сложны, многие из них действуют на уровне подсознания. Стигмастер не может читать чувства и интуиции, их частоты совершенно не укладываются в его диапазон. Для эффективной работы Стигмастеру нужна особая информация.
Найл вынул из кармана кулон на золотой цепочке и протянул его на ладони символом вверх.
– Что ты на это скажешь? Догадываешься вообще о чем-нибудь?
Старец некоторое время изучал предмет.
– Я бы сказал, что это магический сигал.
– Сигал? – Найл никогда такого слова не слышал.
– Тип символа, использовавшийся в магии и алхимии.
– А что он означает?
Старец улыбнулся.
– Давай посмотрим, можно ли выяснить.
Сказав это, старец растаял в воздухе. Найл, уже заранее уловив в улыбке лукавинку, исчезновению не удивился. Давно он уже понял, что фактически общается с компьютером. Как и панорама гор, представшая при входе в башню, старец был голограммой, созданной компьютером; вот почему Найл временами обращался к нему по имени его создателя, ученого двадцать первого века Торвальда Стиига. Ясно было и то, почему старец именно растворился, а не ушел из комнаты обычным образом. Стииг стремился утвердить в Найле новый комплекс рефлексов и реакций; это было попыткой заставить его доверяться рассудку, а не чувствам.
