— Какое зеркало? А, там, в гримерной? При чем тут зеркало?
— Думаешь, ни при чем? А Гершензон взял его снять отпечатки и вообще…
— Ну и что, там есть мои отпечатки, я его трогал! Что из этого? Я там был, я же не идиот, чтобы отрицать…
— Да погоди ты. Оно было странное, теплое.
— Да, я заметил.
— И Гершензон тоже, и я, и Илюха, когда нес. Гершензон сказал, что оно может быть радиоактивное, и унес в лабораторию.
— Черт с ним. Илья где сейчас? На даче? Не знаешь?
— Не знаю.
— В больницу меня не пустят, — проговорил Сергей.
— Она в реанимации, к ней все равно пока не пустят.
— Надо у Илюхи спрятаться, обмозговать все.
— Ты что, хочешь удрать? Тебя же привлекут…
— Что, хочешь меня схватить и орать: «Держите убийцу!»? Я ее пальцем не тронул, клянусь!
— А почему она кричала? — угрюмо спросил Эдик.
— Не знаю. Призрак… если он сначала… и зеркало…
— Что ты бормочешь?
— Ладно, слушай, пока здесь суета, я смоюсь. Скажешь, что не видел, куда я делся. Скажи, что в больницу побежал. Да, так и скажи. Потом увидимся, объясню, если узнаю. Пока.
* * *
Внимание всех милиционеров было приковано к окну, и Сергей отступил к стене, скользнул по ней до угла и, убедившись, что никто не заметил его маневра, завернул за угол и быстро зашагал по темной улице.
В квартире, куда зашел Клюкин, не спали. Телефон стоял на тумбочке рядом с застеленной кроватью. Клюкин буркнул извинения и, вытащив блокнот, набрал номер.
Руслана Саибова он знал не меньше года. За это время молодой милиционер успел прослыть самым большим оригиналом среди работников. Он был неизменно вежлив, всегда говорил ровным, тихим голосом, даже когда задержанные явно издевались над ним. От методов, практикуемых его коллегами, то есть избиения, запугивания, шантажа подозреваемых, он отказался напрочь. Может быть, поэтому служебная карьера, по общему мнению, ему не светила. Да и слишком не похож он был на типичного милиционера. Тем не менее товарищи уважали его за эрудицию и мужество. Он не боялся столкнуться с самыми опасными преступниками и был незаменим при бытовых конфликтах. Почему-то пьяницы, гоняющие жен с ножами в руках, утихомиривались, увидев Руслана. Как-то он поведал товарищам странную теорию о том, что мир спасет русская женщина, ее смирение и душевная красота. После этой «проповеди» его стали считать слегка чокнутым, но безобидным. Впрочем, повышение ему не грозило, в том числе и из-за этой странной теории.
Вспомнив все это, Алексей подумал, что говорить с Русланом будет нелегко: видимо, он и впрямь свихнулся. А вдруг это не он? Но кто же тогда? Маньяк-убийца? После пяти или шести гудков трубку подняли.
— Да, я слушаю, — раздался спокойный, тихий голос Руслана.
— Руслан? Это я, Клюкин. Зачем ты это делаешь? Ты убиваешь невинных людей.
— Невинных людей не бывает, — спокойно возразил Руслан. — Все виноваты. Нужно искоренить зло. Нужно, чтобы люди поняли, что все они в ответе. Их нужно пробудить. Поэтому я стреляю ночью. Я хочу, чтобы они пробудились и поняли, что они в ответе за все.
— Ну хорошо, ты добился своего. Они пробудились. Наверно, хватит жертв. Достаточно и этого.
— Нет. Нужно, чтобы собрались все. Весь город должен здесь собраться и решить, как жить дальше, определить, что должен делать каждый, чтобы искоренить зло.
— Утром здесь соберется огромная толпа, — сказал Клюкин, не зная, что говорить дальше. — Давай подождем до утра.
— Нет времени ждать. Мы долго ждали. И вот теперь они убили Алину. Потом они убьют еще кого-нибудь. Нельзя ждать.
Возьмите всех ребят, товарищ капитан, пусть они идут по улицам и стреляют. Пусть все проснутся. Нужно шуметь до тех пор, пока все не проснутся. Нельзя ждать.
Руслан положил трубку. Когда Клюкин вышел из подъезда, раздалась еще одна очередь, за ней прозвучал взрыв. Патрульная машина вспыхнула, и яркое пламя осветило улицу. Люди уже не кричали. Они смотрели на огонь молча, словно зачарованные.
— Ну что? — нетерпеливо спросил полковник Алексея. — Это он?
— Да. Бесполезно. У него крыша поехала. Говорит, надо пробудить людей на борьбу со злом и тому подобное.
— Черт, говорил я, что этого придурка надо уволить! Теперь хрен его остановишь.
— Я возьму автомат и попробую залезть на крышу!.. — Клюкин махнул рукой на здание, стоявшее напротив театра. — С крыши, наверно, можно будет его снять.
— Может, подождем лучше спецназ из области?… — неуверенно спросил полковник.
— Черт его знает, что этому придурку взбредет в голову. Начнет палить по окнам. Не все же выскочили. А эвакуировать замучаемся. Я попробую.
— Ладно, давай. Только «броник» возьми.
Клюкин взял у одного из постовых автомат и бронежилет, обошел здание, стоявшее напротив театра. На торце его находилась пожарная лестница. Край ее был высоко, и Алексей попросил постовых подогнать машину. С ее крыши он перелез на лестницу и начал подниматься на крышу старого трехэтажного дома.
Наверху было темно, и Клюкин подумал, что Руслан его не увидит. Но, сделав несколько шагов, он выругался про себя: идти бесшумно по этой крыше было невозможно. Когда он был уже вблизи выступа почти напротив окна гримерной, раздалась новая очередь. Алексей рухнул на крышу, но Руслан стрелял не в него. Раздался звон разбитых стекол и крики. Это было самое худшее, то, чего Клюкин боялся. Безумец начал стрелять по окнам квартир.
Клюкин поднялся и подбежал к выступу, потом переполз к самому коньку крыши. Теперь он смог прицелиться, но в темном окне не было видно даже силуэта. Прозвучала еще одна очередь, и теперь он увидел стрелявшего. Медлить дальше было нельзя. Как только очередь стихла, Клюкин нажал на спуск. Предохранитель он перевел на стрельбу очередями и, слегка поводя стволом, выпустил весь рожок в темное окно гримерной.
Когда он спустился, к нему подошел возбужденный полковник:
— Ну что?
— Да все, я думаю, — хмуро сказал Клюкин. — Я пойду посмотрю. Если он не убит, то уж точно ранен.
— Я с вами, — сказал Саша, его напарник.
— Ты следи за задержанным.
— Товарищ капитан, он сбежал, — смущенно сказал Саша.
— Тьфу! — только и смог ответить Клюкин. — Ну тогда пошли.
Пройдя вдоль стены, они выбили стекло на запертой входной двери и вошли в фойе. Сторож лежал на полу в своей каморке, закрыв голову руками. Однако он был жив и, услышав шаги, поднял голову.
— Вы… — хрипло сказал он.
— Все нормально, старик. Свои, — ответил Клюкин. Поднявшись на второй этаж, они подошли к гримерной.
Несколько секунд слушали у дверей. Внутри было тихо. К счастью, дверь открывалась вовнутрь, и ее легко было выбить. Клюкин оттолкнулся от противоположной стенки и, разогнавшись, ударил по двери ногой. Та распахнулась, и он ворвался внутрь, упал, перекатился, выставив вперед руку с пистолетом. Одновременно Саша, скрываясь за косяком, осветил комнату мощным фонариком.
