— Приобщаетесь к нашей австралийской кухне? Вы бы хоть со мной посоветовались. Кенгуру — это не самое лучшее, что у нас есть.
— А есть-то можно? — спросил я робко.
— Конечно! Смелее, смелее.
Я отрезал крохотный кусочек. Мясо, нежное, приправленное овощным соусом, понравилось мне.
К столу подошел очень высокий молодой человек с простым добродушным лицом.
— Елена Николаевна, можно к вам присоединиться?
— А-а, Виктор, ну, конечно же, садитесь. Познакомьтесь, Александр Александрович, это Платонов.
— А это ваш знаменитый прапрадед, я уже догадываюсь.
Виктор, сильно щуря глаза, оглядел меня с высоты своего огромного роста и сказал:
— А вы, однако, прекрасно выглядите для своих лет. Я думал, что это только фотографы вас так «подмолаживают».
Я уже успел привыкнуть к подобным приветствиям и ответил:
— Должен сказать, что и я представлял вас гораздо старше. У вас уже такие серьезные научные труды, а на вид вы просто юноша, студент.
…Подземная лаборатория находилась в семидесяти километрах к западу от города.
Елена Николаевна по дороге объясняла мне расположение и назначение зданий в этом научном городке.
— Видите, под нами несколько продолговатых одноэтажных зданий? Это корпуса, в которых установлена регистрирующая аппаратура. Здесь записываются на кинопленки, на магнитные ленты, на бумажные полосы те сигналы, которые поступают из подземной камеры.
— А где же сама подземная камера?
— Она еще дальше к западу, километрах в трех отсюда. Вон белая башенка виднеется вдали — это выход из ствола подземной шахты. А белый дом рядом — это центральный командный пост.
— Камера выстроена специально для вашего опыта?
— Нет. Она сделана для всего института. В ней проводятся наиболее опасные опыты. Мы ее только немного переоборудовали.
Мы приземлились около одного из зданий с измерительной аппаратурой. Было без пяти минут девять. Вокруг здания толпился народ. Без одной минуты девять рядом с нашим орнитоптером приземлились, точнее плюхнулись на землю, один за другим еще три. Из них поспешно выскочили два молодых человека и девушка, которые на бегу поздоровались с Еленой Николаевной и скрылись в здании.
— Все готово, Елена Николаевна, — доложил один из сотрудников. — Аппаратура в исправности.
— Вы связались с Чжу Фанши?
— Да. Он не сможет присутствовать на опыте.
— Жаль. Ну что ж, придется проводить эксперимент без него. Академики еще не прибыли?
— Нет.
Я попал в привычную напряженную атмосферу подготовки эксперимента, когда а короткий срок надо решить массу неотложных вопросов. Елену Николаевну сразу окружили сотрудники, ожидая ее распоряжений.
Я заметил, что она обращается к ним то на русском языке, то на английском, то на немецком. На такой же своеобразной смеси языков отвечали ей и ее коллеги, и, видимо, все здесь прекрасно понимали друг друга. Сказывалась привычка к постоянному общению с представителями разных национальностей.
«Вот оно, начало слияния языков в единый общечеловеческий», — подумал я.
— А где Джемс Конт? — спросила Елена Николаевна.
— Внизу, в шахте, — ответили ей. — Проверяет все в последний раз. Сейчас придет.
— Хорошо. Пойдемте в здание.
Дом из нескольких комнат сплошь занимала измерительная аппаратура. У меня разбежались глаза. Хотелось подольше остановиться около каждого прибора. Елена Николаевна быстро провела меня по комнатам, давая очень сжатые, но точные объяснения.
— Минуточку внимания! — сказала она, когда беглый осмотр приборов был окончен. — Сейчас мы проедем на главный пульт управления. Проведем генеральную репетицию завтрашнего опыта.
В двух километрах от здания с измерительной аппаратурой находилась подземная лаборатория. От нее по проводам передавались все данные к измерительным приборам. Устройство подземной лаборатории Елена Николаевна объяснила мне по схеме.
С поверхности земли ствол шахты спускался вертикально на глубину около километра, затем под прямым углом делал излом и шел горизонтально метров сто, а потом под углом около восьмидесяти градусов снова уходил вглубь на пятьсот метров, где заканчивался большой комнатой, стены которой покрывал толстый слой тугоплавкой керамики. Во время опыта керамическая облицовка будет охлаждаться жидким гелием. В вертикальном стволе шахты размещались охладительные установки, трубопроводы со сжатым воздухом и водой, многочисленные кабели, лестницы, два лифта, компрессоры, вакуум-насосы и другое оборудование.
Главный пульт управления находился у выхода вертикального ствола шахты на поверхности земли. Отсюда на расстоянии можно управлять всеми процессами, происходящими глубоко под землей, и держать постоянную связь со зданием регистрирующей аппаратуры.
Полуторакилометровая толща земли надежно, словно гигантский щит, предохраняла исследователей от непредвиденных случайностей, которые могли произойти во время опыта.
Здесь, в здании главного пульта, уже кто-то был.
— А-а, Конт, вы здесь! — сказала Елена Николаевна.
Конт обернулся, и я, к своему немалому удивлению, узнал в нем того самого загорелого мужчину, который около часу назад проводил зарядку на море. В строгом темно-сером костюме он показался мне теперь, значительно старше, чем там, на пляже.
Заметив мой удивленный взгляд, он сдержанно улыбнулся и доложил Елене Николаевне, не дожидаясь вопроса:
— Внизу все в порядке. Я только что проверил. Можно начинать.
Он двигался и говорил неторопливо, как будто рассчитывал каждый свой жест и каждое слово, и показался мне несколько чопорным.
Атомный заряд еще не установили в подземной камере. Его опустят туда лишь завтра, перед началом опыта. Задача же репетиции состояла в том, чтобы в последний раз проверить все приборы.
Репетиция продолжалась несколько часов. Я про себя восхищался Еленой Николаевной: педантично, шаг за шагом, проверяла она сложную автоматику, не замечая времени, не разрешая никому отвлекаться. Ее минута стоила десяти: так напряженно и сосредоточенно она работала. Наконец репетиция окончилась.
— Все, — решительно сказала Елена Николаевна. — Аппаратура в полном порядке. До завтрашнего утра все свободны. Сбор в восемь часов сорок пять минут. Начало эксперимента в девять.
Мы вернулись в город уже во втором часу. Елена Николаевна зашла на несколько минут в институт, и затем мы вместе пообедали.
— Теперь вы уже окончательно освободились? — спросил я.
— Да, мой рабочий день кончился. И ваш также.
