Гамов, как-то боком, примостился на стуле возле двери и молчал, глядя на гостя. С кухни доносились неразборчивые голоса. Что-то глухо стукнуло, послышались торопливые шаги, и в комнату вошла маленькая худенькая женщина. Одета она была с той тщательной нарядностью, которую можно встретить среди необразованной массы обитателей заводских общежитий, когда у тех возникает необходимость приодеться. Все вещи «почти новые», аккуратно чиненые и яркие. Седые волосы она собрала в пучок на затылке, отчего черты лица, и без того тонкие, неестественно обострились. Она напоминала разодетую мышь.
— Храни вас Бог, — сказала она Ною, распахнула створки двери, потревожив Гамова, и застыла, придерживая их.
Ной набрал в грудь воздуха, чтобы ответить на приветствие, но в этот момент на пороге появилась Руфь Гамова с дымящимся подносом в руках. Ной поспешил к ней, помогая водворить поднос на указанное женщиной-мышкой почетное место. Опуская его, он успел поймать одобрительный взгляд Лайлы. Руфь, оглядев собравшихся, произнесла:
— Думаю, мы можем начать наш торжественный ужин.
Все расселись. Гамов занял место во главе стола, Ноя посадили рядом с Лайлой, а ее мать и маленькая седая женщина устроились напротив.
— Это — Варвара, — шепнула Лайла, указывая на женщину-мышку. — Она нам помогает.
Варвара напомнила Ною об Алоне. Никому в Квартале не пришло бы в голову посадить его за общий стол. Он подумал, что Руфь должно быть человек широких взглядов, если не гнушается слабыми и убогими.
— Я предлагаю выпить за новых друзей! — сказала Руфь. — Ной, поухаживаете за Лайлой?
Ной схватил ближайшую бутылку и налил девушке вина. Едва оно прикрыло донышко бокала, как та остановила его руку.
— За новых друзей! — провозгласил Гамов.
Все выпили.
Варвара едва пригубила свой напиток, встала и принялась накладывать в тарелки горячее мясо.
— Ной, — сказала Руфь. — Пожалуйста, расскажите нам о себе. Нам очень интересно!
— Ну, я недавно закончил школу…
— О ваших успехах мы наслышаны, и они достойны восхищения. Чем вы планируете заниматься?
— Я уже устроился на практику, — нехотя сказал Ной.
— Очень интересно. Куда?
Взгляд Руфи был тяжелый, буравящий; очень захотелось соврать, выдумать что-нибудь благообразное. Но он не стал.
— В Поиск.
Лайла подвинула к нему блюдо с салатом.
— Возьми. Очень вкусно!
— Вот как? — сказала Руфь. — И что же вас там привлекло?
— Там интересно.
— Руфь, милая, дай Ною спокойно поесть, — вступился за Ноя Гамов.
— Дорогой, я думаю, что беседа за столом еде не мешает.
— И практика в Поиске молодому человеку вряд ли повредит. Мне кажется, подобная школа могла бы быть очень полезна.
— Да, пожалуй, — согласилась Руфь. — Она могла бы стать основой для будущей карьеры. Как вы думаете, Ной?
— Да. Наверное, это так.
— Варвара, милая, посмотри, как там пирог.
Женщина-мышка молча встала из-за стола и, не говоря ни слова, вышла.
«Боже мой — пирог! Хлеб!»
Практически весь Город, исключая Квартал, питался концентратами. Мама Ноя тоже покупала их почти всегда. Только в праздники они позволяли себе роскошь натуральной пищи. Сам Ной не видел в концентратах ничего плохого, они были питательными и недорогими. А что до вкуса, то к нему быстро привыкаешь. Но так думали далеко не все.
— Завтра в Совете танцы, — сказала Лайла. — Ной, ты пойдешь на танцы?
— Я плохо танцую.
— Я тебя научу! Это просто!
— Лайла прекрасно танцует, — сказала Руфь.
— Не сомневаюсь!
Они немного поговорили о танцах, потом Гамов принялся рассказывать о проблемах с крысами в библиотеке. Крысы жрали книги и, сколько бы их не травили, хитрых бестий не становилось меньше. Лайла скорчила рожицу и попросила отца не рассказывать такое за столом. Они еще выпили — за таланты Лайлы, за будущее Ноя. Непривычный к спиртному, тот немного захмелел, расслабился и улыбался всем подряд.
Кусок пирога, который положили ему на тарелку, исчез с неожиданной быстротой, и Лайла отрезала новый, а Руфь заметила, что молодые люди должны иметь хороший аппетит — это признак здоровья.
— Сейчас так мало здоровых людей, — сказала она. — Эти концентраты, с которыми все так носятся, на самом деле — настоящий яд. Ной, вы когда-нибудь ели концентраты?
— Да.
— Я вам советую не злоупотреблять ими. Не говоря о том, что они причиняют вред вам, они плохо скажутся и на вашем потомстве. Разумеется, всех уберечь нельзя, но те, кто может позволить себе натуральные продукты, должны питаться только ими.
— Я не знал, что они такие вредные, — расстроено произнес Ной.
— Кстати, работникам Лаборатории теперь полагается паек. Очень хороший, — сказала Руфь. — Распоряжение Совета. Доказано, что концентраты подавляют нервную систему, а это плохо сказывается на умственной деятельности.
Ной отложил пирог. После таких слов кусок не лез в горло.
— Мамочка, не пугай Ноя, — проворковала Лайла.
— Я не пугаю. Я рассказываю, как обстоят дела. Он должен знать. Вот ты вскормлена на натуральных продуктах, и какая красавица!
— Ма-ам!
Под этими словами Ной был готов подписаться. Лайла и правда отличалась от большинства жительниц Города — ладная, полнокровная, гладкая — хоть картины с нее рисуй.
— Лайла действительно очень красивая.
Эти слова как-то сами собой сорвались с языка. Ной покраснел и принялся жевать пирог.
— Спасибо! — кокетливо сказала Лайла. — Ной, а давай я поучу тебя танцевать?
Он быстро проглотил кусок.
— Прямо сейчас?
— Конечно!
— И правда, дети, потанцуйте, — поддержала Руфь. — Молодые должны веселиться. А мы с отцом посидим здесь.
Лайла легко вспорхнула со стула, схватила Ноя за руку и повлекла за собой. Вставая, он окинул взглядом стол. Гамов выглядел сонным и отстраненным, он лениво ковырял ложкой свой пирог; Руфь улыбалась.
Лайла включила старинный магнитофон — еще одно яркое свидетельство достатка семьи — и повернулась к Ною. За ее спиной, словно пробуждающийся лес, всколыхнулась музыка: закачались тонкие ветви скрипок, задули трубы, отдаленно и глухо зарокотал барабан.
— Вальс, — сказала Лайла. — Этот танец называется вальс.
Она взяла Ноя за руку и положила ее себе на талию, ладонь опустила ему на плечо. Его пальцы ощутили теплое тело, и Ной с трудом подавил желание прижать Лайлу к себе. Она вскинула голову, и ее темные глубокие глаза вдруг оказались близко-близко. Если бы Ной склонил голову, он мог бы коснуться ее лба. Губы девушки едва уловимо пахли вином, а от кожи исходил слабый свежий аромат травы. Ной почувствовал, как комната дрогнула и стала медленно поворачиваться вокруг, весь мир сосредоточился в нем и в ней, на какое-то мгновение они стали его центром, точкой притяжения. Закружилась голова, и он с усилием отвел взгляд в сторону. Лайла тоже отвернулась, и все снова вернулось на свои места. Ощущение близости, единства, погружения друг в друга исчезло.
