Работы, начатые жрецами и главным жрецом, производились синдие во исполнение Закона Ааквы о Даре и Труде, записанных жрецами в правление Синдинеаха. При хорошем урожае Закон можно было соблюсти, передав в общественные склады двенадцатую часть своего урожая. При плохом урожае каждый взрослый старше четырех лет должен был проработать не меньше каждого двенадцатого дня под управлением жрецов. За это работники получали еду из складов, которыми ведали жрецы.
Первенцем Синдинеаха Ну был Синдинеах Эй. После ухода его родителя из жрецов, при главенстве Синдинеаха Эйя над жрецами Ааквы, был достроен храм Ухе.
Стены храма были сложены из обработанного камня и имели высоту, как восемь синдие, вставших друг другу на плечи; площадь храма была шестьдесят на девяносто шагов. Крыша из деревянных бревен и плит опиралась на квадратные каменные колонны, расставленные шестью четырехугольниками.
В центре наименьшего четырехугольника находилась накрытая камнем могила с прахом Ухе. Вместо восточной стены у храма были каменные колонны. В центре северной и южной стен было по двери шириной всего в два шага. В стене, обращенной в сторону страны Мадах, двери не было. Днем свет шел от Ааквы, Прародителя Всего, ночью же - от трехсот масляных светильников, свисавших с потолка храма.
Вокруг храма тянулись узкие улицы деревянных и каменных хижин. В одной из них, закрывавшейся после полудня тенью от храма, проживал жестянщик, исполнявший в Бутаане свой долг перед Ааквой. И родил он в муках дитя.
Звали жестянщика Кадуах, а дитя свое назвал Кадуах Шизумаатом, Ребенком Долга.
Из-за рождения ребенка и из-за получения от придворных Синдинеаха Эйя нескольких заказов на железные украшения поселился жестянщик в самом Бутаане. Кадуах истово верил в Аакву, и ребенка своего учил поклонению и истине Бога Дневного Света и уважению к жрецам. И познал Шизумаат историю сотворения мира, законы, открытые Раде, и предание об Ухе.
В начале третьего года жизни Шизумаата Кадуах привел его в храм, чтобы исполнить перед жрецами обряды посвящения в зрелость. Шизумаат поведал историю творения, законы, предание об Ухе, а потом перечислил членов родительского Рода до Кадуаха от основателя рода, охотника из маведах по имени Лимиш...
А после завершения обрядов попросил Кадуах принять Шизумаата в жрецы Ааквы.
* * *
Среди жрецов, внимавших Шизумаату, был Эбнех, которому так понравились речи Шизумаата, что он принял его в Божественную школу, ковах Ааквы.
Ночевал Шизумаат в родительском доме, а дни проводил в храме, где познавал тайны, знаки, законы, желания и видения Прародителя Всего.
Я, Намндас, поступил в ковах Ааквы за год до Шизумаата и был назначен старостой в его класс. Эта обязанность выпала мне потому, что жрецы храма сочли меня худшим в моем собственном классе. Пока мои одноклассники сидели у ног жрецов и познавали премудрости, я ковырялся в грязи...
Моим подопечным был выделен темный угол у стены храма, выходившей на страну Мадах, тот самый, где год назад начинал учебу мой класс. Утром первого дня уселся класс Шизумаата на гладком каменном полу, чтобы выслушать от меня правила храма.
- Я, Намндас, - староста в вашем классе. Вы - самый низший класс в храме, поэтому вам поручено заботиться о порядке и чистоте. Учтите, я как ваш старший не потерплю в храме ни пылинки! Вы будете ловить грязь еще в воздухе, прежде чем она опустится на пол храма; будете смывать грязь с ног тех, кто входит в храм.
Я указал им на закопченный потолок.
- Каждый вечер вы будете чистить и заново заливать маслом храмовые лампы. При всем этом сами вы должны оставаться чисты. Чисты должны быть ваши тела, одежды вычищены и залатаны.
Тут встал Шизумаат. Он был высок для своего возраста, глаза его удивительно блестели.
- Когда же нас начнут учить, Намндас? Когда нам учиться? - Я почувствовал, как пылает мое лицо. Какова дерзость!
- Вам будет дозволено начать учебу только тогда, когда я сообщу жрецу Эбнеху, что вы достойны этого. А пока сиди и молчи!
Шизумаат опять уселся на пол, а я свирепо оглядел всех девятерых своих подопечных.
- Говорить будете только тогда, когда я или кто-то из жрецов обратится к вам с вопросом. Вы находитесь здесь для того, чтобы учиться, и первое, чему вы должны научиться, - это послушание.
Я уперся взглядом в Шизумаата и увидел на его лице загадочное выражение. Я обратился к нему со словами:
- Мне трудно читать по твоему лицу, новичок. Что оно выражает?
Шизумаат остался сидеть, но обратил на меня свой взор.
- Неужто Ааква судит жрецов своих по тому, как хорошо те подражают бессловесным тварям, усердно метущим пол?
- Твои слова предвещают беду.
- Намндас, что ты хотел от меня услышать, задавая свой вопрос, правду или ложь?
- Здесь храм правды. Как твое имя?
- Меня зовут Шизумаат.
- Что ж, Шизумаат, должен тебе признаться, что я почти не надеюсь, что ты продвинешься от стены Мадаха к центру храма.
Шизумаат кивнул и обратил взор сквозь лес колонн на могилу Ухе.
- Думаю, тебе еще пригодится правда, Намндас...
Шли дни; Шизумаат помалкивал, но обязанности свои исполнял безупречно. При этом он всегда проявлял беспокойство и слушал все, что говорилось в храме, словно надеялся все запомнить. К тому времени, когда было набрано два новых класса, мои подопечные уже размещались у южного края стены Мадах. Эбнех стоял перед учениками и слушал, как они рассказывают об Аакве, Раде, Даулте и Ухе.
Когда все выступили, Эбнех развел руками.
- Мы называем предание об Ухе "Кода Овида"; какова же первая истина?
В первой "Кода" содержится, разумеется, много истин. Задача ученика состоит в том, чтобы извлечь из предания главнейшую истину. Встал первый ученик и изложил общепризнанную истину из истории:
- Закон Ааквы заключается в том, что жрецы Ааквы должны высказывать подлинные пожелания Ааквы.
Довольный Эбнех кивнул.
- Все согласны?
Все ученики кивнули, кроме Шизумаата. Мой бунтарь все смотрел сквозь лес колонн на могилу Ухе. Наконец Эбнех обратился к нему:
- Ты нас слушаешь, Шизумаат?
Шизумаат перевел взгляд на Эбнеха.
- Я слушал.
- Ты согласен с тем, как этот ученик понимает "Кода Овида"?
- Нет. - Шизумаат снова стал смотреть на могилу Ухе.
- Нет? - Эбнех подошел к Шизумаату. - Нет? Встань! - Шизумаат встал и посмотрел на Эбнеха. - А какую истину видишь в "Кода Овида" ты?
- Я вижу, Эбнех, что между племенем маведах и выживанием стоял закон; вижу, что это был не священный закон, а правило, придуманное самими синдие; вижу, что Ухе понял это и пренебрег законом ради спасения племени. Поэтому истина, которую я из всего этого вывожу, состоит в том, что законы должны служить синдие, а не синдие - законам.
