Мы сидим в приемном Госпиталя Преподобной Даны. За высокими витражными окнами льет проливной дождь.
Дежурный хирург только что покинул нас, шелестя полами белого халата, клацая протезом и постукивая тростью по паркету.
Я смотрю на витраж и вспоминаю, как же его имя… Ведь было же на бейдже… Грегор Что-то… Хоуз, Хеуз… Что-то такое… Почему-то эта мысль кажется важной. Грегор какой-то… Какой?
Лучше думать об этом, чем о том, во что — в какую отбивную котлету — эти долбанные ублюдки из «спиритусовской» фирмы превратили Кефира. И что сейчас творится с ним там, за дверями операционной.
Герти успокаивает расхныкавшееся Чудо, качает его на коленке. В мою сторону не смотрит.
Полина задремала в кресле. Все силы израсходовала в припадке ярости, направленном на меня.
Где-то в углу переговариваются притихшие Дрозд, Енот, Пузо, Грум. Грум пытается закурить, но на него шикают, толкают… Здоровяк послушно тушит сигарету о подлокотник кресла, не найдя урны, смешавшись, прячет бычок в карман «оливки».
Я тупо смотрю на двери операционной и с отсутствующим выражением, рассеянно, слушаю радиоточку, которая тихо, едва разборчиво гнусавит откуда-то из-под потолка:
— …доктор Стивен Королефф рекомендует: Зубоврачебные порошки и эликсиры «Доктор Стив». Лучшая кока с цветущих плантаций материковой Латоксы — для здоровья ваших зубов!
— …восемнадцать новых некрохозов, таким образом добавив в перспективе еще два процента к ожидаемому росту Валового Продукта в нынешней декаде, как заявил на Ежемесячной сессии Совета Архиличей представитель Департамента Некрономики…
— …в Питбургском студгородке задержали студента Родиона С., под воздействием так называемого гумибира, зарубившего топором пожилую женщину, частным образом занимавшуюся на Корюшковой улице выдачей ссуд под проценты. Согласно источнику в ректорате университета, студент С. и ранее был замешан в незаконном обороте наркотических препаратов, но за отсутствием…
— …на столичном стадионе «Оливус» во время матча хедбольных команд «Каян-Булатовские Яркони» и «Спиритус Мортис»… беспорядки, устроенные болельщиками клубов, вылились в настоящее массовое побоище. Силами полицейских спецчастей проводятся мероприятия по пресечению беспорядков…
— …прослушать вечерний сеанс многосерийного аудио-спектакля «Элидорилия — край Любви»
— …Хосе, неужели ты говоришь серьезно? Ты действительно больше не хочешь быть со мной, неужели ты уподобился мерзавцу Гальеге?
— Ах, Клаудия, пойми… Я не могу сдержать слез, когда говорю это, но Мануэла…
Я смотрю на двери операционной, а перед глазами у меня — толпа молодых парней, схватившаяся не на шутку посреди заваленного мусором пустыря. И патрульные дирижабли крутятся над пустырем, распахивают люки, из днищ выпадает требуха тросов — разворачиваются, выпрямляются в воздухе. Скользят по ним запакованные в броню и глухие шлемы полицейские штурмовики…
Стоян ворвался в двери приемного — галстук на бок, пальто распахнуто, без шляпы, без трости, без портфеля.
Налетел на парней, принялся орать на них. По мне пробежал взглядом вскользь, страшно перекосив побелевшие губы, покачал головой. Толкнув, будто бы на прощание, Дрозда, так что тот гулко приложился спиной к стене, ушел…
Герти кинулась следом за ним, с малышом на руках.
Она опоздала.
У этих парней, из «Спиритус Мортиса», разумеется, тоже был свой бар, типа нашей «Варипаски». Стоян прекрасно знал, где он находится. До того, как обзавестись семьей и стать скучным клерком на службе некрократов, он был центровой фигурой у «Цветочников». Об этом я узнал уже из газет.
«Упокоец» особенно муссировал всю эту историю с поджогом «спиритусовского» бара, покалеченными посетителями и последующим судебным процессом.
Читая отчеты о процессе, я, наконец, понял, за что Кефир так ненавидел журналистов.
* * *
На следующий день после оглашения приговора Стояну, дирижаблем Департамента Иностранных дел, по какому-то срочному спец-маршруту, из Атхина прилетел мой отец. Наконец-то нашел время.
Он ждал меня в гостиной у Герти. Она не смотрела в мою сторону. Обходила взглядом по дуге. Без косметики, одетая в черное. Вдова при живом муже.
Имперскому законодательству под две тысячи лет, но внедрение морттехник и некрократии в свое время позволило изрядно обогатить его.
Полина заперлась у себя.
Сперва отец, должно быть, меня не узнал — с моей новой короткой стрижкой, в черной «оливке» под горло. Не говоря уж про все эти отметины на лице, которые оставила суперсерия «Ярконей».
Мы вышли на крыльцо, сидели на ступеньках и курили.
— Нечего тебе тут делать, — сказал отец. — Я увожу отсюда Герти. Не хочу, чтобы мой внук рос в этом аду. И Полину увожу. Знал ее родителей, хорошие люди. В отличие от обоих ее братцев. Что один, что второй…
У меня было свое мнение. Но мне не хотелось с ним спорить.
— В Атхин? — только и спросил я.
— Там спокойно, — кивнул отец. — Возможно, самая спокойная страна в мире. Там нет всего этого бардака…
Ну да, подумал я, у них нет бардака. Морт-генераторы не используют, Т-варей не разводят. Хедбол под официальным запретом. Живут в изоляции, губительным тенденциям не подвержены. Туман, дольмены, поклоняются какому-то спруту подводному, который якобы должен проснуться. Сами уже давно похожи на рыб — пучеглазые, бледные, из-за всех этих межвидовых скрещиваний.
Вырождение. Тоска.
Скука.
— Подумай хорошенько, — сказал отец.
— Я подумаю, — соврал я.
— В любом случае, чтобы ты не решил… приходи на авиадром. Хотя бы проводить нас.
* * *
Я завернул извозчика на полдороги к авиадрому.
Полина с ее бледными плечами в вязи татуировки… Чудо с его малиновыми щеками… Тусклый взгляд сестренкиных серых глаз… Разочарованный отец…
Пошло оно все!
…Рев сирены раскалывает пополам низкое свинцовое небо — предгрозовое, в проблесках первых зарниц.
Мы впервые дошли до финала.
Мы играем с лучшим хедбольным клубом мира.
Хедболисты на поле начинают свой разбег. Безумие распылено в вязком предгрозовом воздухе.
— Яр-ко-ни! Яр-ко-ни! Яр-ко-ни!…
…десятки, сотни, тысячи голосов сливаются в один. Это похоже на шум волн, разбивающихся о скалы, на штормовой шквал, на вой вьюги.
Рубберы беснуются на своих секторах, стараясь заглушить нас.
Наши отражения пляшут на зеркальных личинах полицейских шлемов.
