- Как из этого можно есть? - поинтересовался Вард, тяжело вставая. - А вы посмотрите на это. - в руке он держал здоровый сосуд в виде отрубленной человеческой головы. - Там внутри череп, хозяин, клянусь богами! Вделан прямо в глину и расписан...
Да уж, расписан кувшин был дьявольски хорошо. Отрезанная голова жила, она страдала и мучилась прямо в руках у державшего ее Варда.
Принц выхватил кувшин из дрожащих ладоней слуги и со всего размаху заехал им по колоне. Раздался хруст.
- Действительно череп. - констатировал он. - Что там еще?
- Вот женщина рожает. - пожаловался Вард, поднимая небольшую стилизованную крынку. - Уже наполовину родила.
Новый удар сотряс деревянную опору, осколки брызнули во все стороны.
- Что происходит с этим человеком, я не знаю. - обиженным тоном заявил слуга, извлекая из-под спуда битой керамики новый шедевр. - И для чего это, тоже не знаю.
- Солонка. - сообщил Акхан. - Ты когда-нибудь видел, как выглядит человек со снятым скальпом? Нет? Твое счастье. Больше не увидишь.
Предмет мелкой пластики разлетелся вдребезги.
- Есть здесь хоть что-то не расписанное? - осведомился принц, переводя дыхание. - Мне, хоть зарежься, надо вымыть руки и идти.
- Нашел, хозяин. - Вард торжествовал. - Вот, не знаю, как попало. Должно быть, по недосмотру. Совсем без росписей!
- Хвала Атлат! Неси скорей воды.
Акалель вышел в свою комнату. "Какая гадость! - думал он, пока слуга старательно плескал ему на руки из простого неокрашенного кувшина, - А пить? А есть?"
Вард поставил сосуд на пол и отошел за полотенцем, и тут взгляд Акхана упал на ручку столь придирчиво избранного ими кувшина. Она представляла собой огромный изогнутый фаллос, конец которого держала в оскаленных зубах маленькая детская головка, стилизованная под ягуара. Вернувшийся Вард проследил за взглядом акалеля и тихо ахнул.
- Я сейчас, я уберу!
Акхана вдруг разобрал смех.
- Оставь, это по крайней мере весело.
Раб удалился, бурча себе под нос, что ничего смешного в откушенных членах он не находит. Принцу некогда было его слушать, командующий и так опаздывал. Торжественный пир в честь изгнания тольтеков из-под стен священного города не мог начаться без него.
Над столами слышался смех и дружный перестук глиняных чаш. Горы маисовых лепешек, вареных в молоке кукурузных початков, тонких ломтей соленого мяса лам и фаршированных сладким перцем морских свинок закрывали пирующих. Акхан шел по широким галереям и бесчисленным дворам, заставленным низкими столами. Везде при его приближении поднимался приветственный рев. Благородные атлан вскакивали с ярких циновок и табуретов, стучали рукоятками нефритовых ножей по золотым блюдам, выкрикивали хвалу Принцу Победителю.
Прикладывая сжатые руки к груди и улыбаясь уголками рта, акалель отвечал на приветствия. Он давно привык к восторгу и уже не предавал ему такого значения, как в первые годы своей службы. Какая-то усталость и разочарование поселились в нем, точно сердце оглохло и подернулось пеплом.
Стайка синих жрецов семенила впереди командующего, показывая ему путь в центральный двор, где он должен был занять свое почетное место. По пятам поспевала "охрана" - его лучшие офицеры, которым принц хотел дать возможность попировать среди наиболее высоких гостей: вряд ли дома, в Атлан, они когда-нибудь удостоятся чести воссесть за одну трапезу с "бессмертными тенями богов", а сегодня в Шибальбе его ребята это заслужили.
Заняв свое место на золоченом табурете за самым высоким столом, принц едва прикоснулся к пенистому ячменному пиву. От еды его все еще мутило.
- Акалель, - услышал он робкий голос справа, - это, это красное?
- Черепаховый суп с помидорами в филистинском винном соусе. - с улыбкой ответил он на вопрос молодого адъютанта, примостившегося у его ног. Лицо юноши от уха до подбородка пересекал свежий шрам, на который недавно наложили шов. Этот парень, не смотря на свою восторженность и робость, сумел организовать отпор козьим колесницам в арьергарде. Акхан сразу отметил его и пожелал иметь при себе. - Ешь, Кавик, больше тебе такого увидеть не придется. - подбодрил он калеля.
Взгляд Акхана задержался на правой галерее, огибавшей двор. По ней за спинами пирующих к нему продвигался Тикаль, только что отошедший от стола великого жреца.
- Халач Виник велел передать досточтимому Принцу Победителю, - жрец склонился перед Акханом, - что тени богов Шибальбы просят его ненадолго посетить пир помогавших нам тольтекских родов за городом.
Брови акалеля изумленно поехали наверх.
- Чтоб тем самым подтвердить приверженность великого города данному обещанию и скрепить новый союз, - не обращая внимания на реакцию принца, продолжал Тикаль.
Малыш Кавик наблюдал, как опущенная под стол рука акалеля мнет тонкую золотою чашу. Еще никто, никогда в жизни не наносил командующему такого оскорбления. Он, благородный принц Атлан, должен отправиться к этим животным и сесть с ними за один стол. Акхан молчал, сосредоточенно глядя перед собой. Наконец, он поднял голову и впился глазами в невозмутимое лицо Халач Виника, восседавшего на другом конце двора. Как бы в подтверждение слов Тикаля верховный жрец все время кивал головой. Что ж, достойная месть! Акхан хорошо это понимал. Он не прикоснулся к ритуальной пище, не ответил на вопросы, не взял подаренной кои... Тогда старик сделал вид, что ничего не замечает. Теперь пришло время расплачиваться за упрямство. Не выполнить приказания великого жреца он не может.
Сидевшие вокруг акалеля офицеры молча смотрели на него, не смея проглотить набитую в рот пищу.
- Идемте, - принц встал, - не все, - он жестом остановил охрану, троих хватит. Развлекайтесь, я не задержусь.
Акхан вышел так стремительно, что его плащ, задев о край стола, опрокинул вино и фрукты, но принц даже не обернулся на грохот.
На улицах Шибальбы было не протолкнуться. Впервые за долгие месяцы осады люди без страха вываливали из домов, перегораживали проходы деревянными скамьями, уставленными яствами, вывешивали из окон пестрые ковры и протягивали от крыши к крыше цветочные гирлянды. Пучки многоцветных перьев колыхались на ветру. Хозяйки выносили из дверей плошки с маслом, заранее готовясь к вечеру. Повсюду дымили костры, над которыми поджаривались подвешенные на крючках кишки лам, начиненные рубленным мясом и овощами.
Как и во дворце, на улицах города Принца Победителя встречал восторженный гул. Жители Шибальбы бежали за его конем, расталкивали друг друга, подпрыгивали и кричали. Акхан лишь слегка поднимал к шлему руку. Он все еще не мог прийти в себя от нанесенного оскорбления и сейчас ненавидел этот ликующий город едва ли не так же сильно, как самого Халач Виника.
