Акхан вскочил на лошадь и намотал на ладонь веревку, стягивавшую кисти рук его пленника. Копыта коней дробно застучали по сухой, твердой, как камень, земле, и кавалькада тронулась в обратный путь.
"Звери, - думал принц, чуть вздрагивая на лошади, - я 15 лет служу Атлан". 15 лет крови и грязи. Он видел многое. Но не такое! "Разве?" Только что Акалель испытывал чувство гадливости, похожее на то, какое возникало у него на каждом ритуальном обеде, устроенном жрецами. Эта мысль поразила Акхана. Его вдруг затрясла крупная дрожь. "Они пытаются подражать нам. Мы вынуждены делать это для богов, а эти животные сами вдыхают кровь как бессмертные!" Он резко дал лошади пятками в бока, и она рванулась с места, не обращая внимания на то, что в руке акалеля натянулся ремень, связывавший пленника. Акхана дернуло назад, и он еле удержался на спине животного, тольтек упал на землю. Акалель остановил коня, дожидаясь пока пленник встанет. По лицу тольтека скользнуло удивление.
"А ты думал, я буду тебя по камням таскать? - зло усмехнулся Акхан. Я - не бог!" У него было дикое чувство, что сегодня он лицом к лицу столкнулся с небожителями. "Вот они - наши боги", - цедил он сквозь сжатые зубы.
Вернувшись во дворец, принц отослал пленного в свои покои, приказав верному старине Варду позаботиться о нем, а сам направился на пир, который все еще продолжался в тесных двориках, уставленных зажженными плошками с маслом. Здесь акалель сначала долго пил со своими офицерами, потом, чуть покачиваясь, отправился искать круг защитников Шибальбы, что оказать им должное уважение. В их кампании Акхан нарезался еще сильнее и в обнимку с двумя пращниками исповедался в своей острой ненависть к тольтекам, чем привел окружающих в неописуемый восторг.
Уже поздно ночью он, то и дело натыкаясь на стены, возвращался к себе по запутанным переходам. Весь день принц почти ничего не ел и теперь от выпитого на голодный желудок его сильно мутило.
- Вард! Куда девалась дверь? - недружелюбно поинтересовался он после пятого удара о стену.
Раб выскочил ему навстречу с глиняной лампой в руке и, подхватив принца как раз в тот момент, когда он собирался сесть на пол, увлек в открывшийся золотистый от света проход.
- Куда ты дел этого паршивца-тольтека? - спросил Акхан, когда слуга пыхтя расшнуровывал его сандалии. - Ты его перевязал?
- Хозяин, - выдохнул Вард, поднимая голову, - они - звери.
Принц хмыкнул.
- Этот дикарь ждет вас в вашей комнате. - продолжал слуга, - сидит и ничего не слушает, как глухой.
- Зачем?
- Не знаю.
- Ладно. - Акхан встал, держась рукой за стену, - останься здесь. - Он с шумом сглотнул воздух и, тяжело ступая, направился к себе.
Комната тонула во мраке. На фоне светлеющего окна был заметен силуэт тольтека, сидевшего на полу. Услышав шаги, он встал и повернулся к входящему принцу.
- Чего тебе? - отмахнулся Акхан. - Иди, иди, пошел от сюда. Еще твоей рожи не хватало! Без тебя тошно.
Он зашелся икотой. В слабом лунном свете принц хорошо видел, с каким откровенным презрением смотрит на него пленный. Они стояли друг против друга и были почти одного роста.
- Убирайся! - рявкнул акалель.
Вместо ответа тольтек медленно повернулся к нему спиной и встал на четвереньки.
Ошеломленный принц перестал икать.
- Эй, я не собираюсь ездить на тебе верхом. Даже если ты убил мою лошадь! - Акхан взял со стола лампу, с трудом зажег фитиль и прихрамывая обошел пленника. Ему все еще трудно было присесть на корточки из-за распоротой кожи на ноге. Наклонившись к тольтеку, он слегка поморщился и поднес лампу к его лицу. Пленный смотрел на акалеля с такой ледяной ненавистью, что принц невольно отвел руку.
Дрожащее пламя на мгновение выхватило из темноты очертания пузатого кувшина, из которого Акхан умывал руки днем, и тут до принца начал медленно доходить дикий смысл происходящего. Оказывается выбитые зубы и сорванные ногти - еще не самое страшное из того, что могло ожидать здесь пленного.
Акхан резко выпрямился. Он вдруг почувствовал себя до отвращения трезвым. Не обращая внимания на резкую боль в ноге, принц присел на корточки и помахал у тольтека перед носом рукой.
- Нет. Никаль! - выдохнул он, с трудом вспоминая слышанные сегодня на пиру слова. - Иди. Шан. Ты мне не нужен.
На лице пленного выразилось безграничное удивление.
- Вон! - заорал уже выпрямившийся принц. - Видеть не могу!
Тольтек спешно удалился за дверь, где на него напал Вард с упреками за то, что тот потревожил господина в такой момент, когда акалелю нужен покой.
Акхан спотыкаясь добрался до угла и рухнул поперек кровати. Его запрокинувшаяся голова пошла кругом. "Ненавижу, - тихо шептал он, проваливаясь в пустоту, - ненавижу".
ГЛАВА 3
УЛЬПАК
1
Шеренги атлан проходили перед акалелем. За последнюю неделю он впервые приехал посмотреть, как идет обучение войск. Череда бесконечных ритуалов и празднеств утомили командующего, поэтому Акхан с радостью вырвался из давящего дворцового лабиринта. Ветер обвевал его загорелое лицо, руки спокойно лежали на опущенной уздечке, тревоги, казалось, отступили, и принц полной грудью вдыхал жаркий пыльный воздух равнины.
Его разбитные головорезы несколько поутихли после первого боя и признали за командующим право на власть. Тренировки шли с раннего утра почти до самой ночи с большим перерывом в середине дня, когда ни один разумный человек не решится покинуть тень широко раскинутых полотняных навесов. Сейчас солнце близилось к зениту, и усталые, едва волочившие ноги люди возвращались в лагерь. Хриплыми надсаженными голосами они приветствовали акалеля.
- Хай!
- Хай-ре! - машинально отвечал он, стараясь разглядеть мелькание пестрых тольтекских перьев за дальними рядами своей армии.
Акхан настоял на совместных учениях войск атлан и тольтекских родов-изменников, чтоб его солдаты могли ближе изучить противника. Такой шаг сильно не понравился главам Броненосцев и Летучих мышей, но Принц Победитель поставил это условием участия тольтеков в дальнейшем походе, и знать, уже предвкушавшая большую добычу, вынуждена была согласиться.
Акхан тронул поводья лошади и направил ее туда, где тольтекские командиры разворачивали небольшие отряды красных воинов, чтоб вести их к своим отдаленным лагерям. Всякий раз при встрече с этими выродками командующий испытывал странное чувство гадливости и любопытства. Он внимательно рассматривал их вооружение, новые для атлан движения в схватке, вслушивался в гортанные нечленораздельные звуки, которые тольтеки издавали во время боя, в отличие от хранивших полное молчание белых сыновей моря. Он не мог не восхищаться безупречной дисциплиной, которая царила в войске врагов. Все они от главы рода до последнего копьеносца составляли как бы одно существо, но между собой роды, казалось, вовсе не чувствовали подобного единства.
