Может еще остался кто-нибудь на этой планете, в какой-нибудь глуши, кто не знает меня. Меня зовут Рикард Гонзалес де Торрес и Альварес, маркиз де ла Роза. Меня попросили историки Параизо-Акви сделать эти записи событий минувших дней. И, хотя я не писатель по природе, я вдруг ощутил прилив вдохновения, несмотря на свою занятость, и согласился. Члены семьи де Торрес никогда не отказывались от своих обязанностей, и им всем присуще чувство ответственности. Поэтому я начал с самого начала, откуда, как я думаю, начинаются все истории.
Я сидел как раз напротив этого замечательного человека, благородного сэра Гектора Харапо, рыцаря Пчелы, джентльмена, ученого, и любящего отца. Нет, я не должен чересчур его восхвалять. Но я отвлекся. Итак, я сидел напротив него, когда он говорил с публикой, со всей галактикой, в самый великий исторический момент нашей радости. Этот отвратительный пресмыкающийся Запилот проиграл выборы, самые честные и демократические выборы. Гектор стал президентом, а я вице-президентом. Наш мир должен был стать еще лучшим.
И тут прозвучал выстрел. Он был направлен с крыши высокого здания, то есть из маленького окошка, с тылу. Я увидел тело моего дорогого человека, содрогнувшееся от удара. Потом он упал. Через несколько секунд я был возле него, в его глазах еще горел огонь жизни. Но туман смерти гасил его. Я наклонился над ним и взял его руку и едва почувствовал, что он пришел в себя.
— Мой друг… — сказал он, потом кашлянул и его губы окрасились алым. — Мой дорогой друг… Я умираю… Все ложится на тебя… придется делать… нашу работу. Будь сильным. Обещай мне… что ты построишь мир, которого мы оба добивались и хотели…
— Я обещаю, обещаю, — сказал я, мой голос охрип от наплыва чувств. Его святые глаза закрылись, и он в последний раз пожал мою руку. Спустя мгновение он умер!
Потом его верная жена оттолкнула меня, подняла его с силой, которую я и не подозревал в столь хрупкой женщине, остальные бросились к ней на помощь.
— Это невозможно! — застонала и заплакала она, и мое сердце покинуло меня в тот же момент. — Это невозможно, он не может умереть, доктора, скорую помощь! Его нужно спасти!
Они понесли его прочь, и я не препятствовал им… Она должна была вскорости смириться… Я сел на свой стул и посмотрел вниз в глубокой печали, потом вдруг увидел его благородную кровь у себя на руках. Бездумно я достал носовой платок из нагрудного кармашка и приложил его к красным каплям, промокнул их, и потом свернул платок, чтобы сохранить это навсегда. И я это сделал. Платок сейчас передо мной, под стеклом, заполненным нейтральным газом, так что материал сохранится навечно. Платок находится позади кейса с короной, найденной в личных покоях Запилота, где этот тип прятал ее по непонятным причинам.
Все, что было дальше, вы знаете. Тысячи из вас были на церемонии похорон. Это незабываемо. Его скромная могила посещается по многу раз в день. Вы Знаете о его врагах. Потому эта история будет описываться еще не один раз. Как толпа вскричала «Смерть деспоту!», как пала ниц, как хотела кинуться на монстра Запилота и разорвать его на мелкие кусочки. Как он боялся их гнева, как трепетал от страха, и как не хотел смерти.
Потом вернулась жена благородного Харапо и встала грудью на защиту этого ничтожества, и подняла свою руку, и толпа стихла, и она обратилась к ним:
— Послушайте меня, люди Параизо-Акви. Послушайте меня. Мой дорогой муж мертв. Все кончено. Но не забывайте, что он умер для того, чтобы дать вам новый мир. Мир правды и закона. Проклинайте Запилота за совершенные им преступления, но не убивайте его. Мой муж не любил убийства, так что не совершайте их в его честь. Я благодарю вас.
Я не так горд, чтобы скрывать — на моих глазах были слезы, пока она говорила. В потрясенном зале не было сухих глаз. Даже Запилот плакал от облегчения.
Его вдова покинула Параизо-Акви на следующий день, но его память осталась тут, с нами. Я видел, как она входила в космический корабль, обернулась только однажды, махнула рукой и ушла. За ней ушли двое храбрых юношей, Джеймс и Боливар. Она оставила все свое имущество здесь, на планете. С ней было только несколько сумок, которые внес стюард. Люк захлопнулся, и я больше никогда не видел ее.
Остальное — это уже история. Несмотря на то, что я не желал служить на посту Президента, я не мог отказать воле умирающего человека. Я работал для вас, я делал все, что в моих силах. И большинство признало, что я служил вам хорошо. Я доволен. Мерзавцы, терроризирующие планету, уже не с нами. Их приговорил общественный суд, он же признал их виновными. Мы отправили апелляцию в Межзвездную Лигу Справедливости и получили от них ответ. Вы все знаете, что преступники отправлены на планету-тюрьму Калабозо. Там же и все продажные судьи и полицейские. Все ультимадос там же. Все там. Мы, наконец, очистились. И все они живы, если дожили. На Калабозо нет тюрем, там всего несколько роботов. Планета дикая и неосвоенная, у нее суровый климат. Все заключенные должны сами выращивать себе еду и заботиться о себе сами до конца дней своих. Это их судьба. Они не могут бежать. Это закономерное наказание для таких непристойных людей.
Мою историю можно на этом закончить. Как ваш Президент могу сказать, что мы сейчас живем в гораздо лучшем мире, чем раньше, но я знаю, что его можно сделать еще прекраснее. Мы должны благодарить Его за это. Он будет жить в нашей памяти вечно. Спасибо тебе, наш дорогой друг, и прощай.
Как говорит молва, действительно очень трудно убить Крысу из нержавеющей стали. Но очень легко уморить. Я не знаю, какие сувениры натолкала Ангелина в эти сумки, но они положительно отрывали мне руки. Я согнулся на трапе позади нее и мальчиков, чтобы не показывать лицо агентам службы безопасности. Это длилось до тех пор, пока воздушные шлюзы не закрылись, и только тогда я смог освободиться и выпрямиться.
— Джеймс, — позвал я. — Или Боливар. Может, вы поможете вашему пожилому папе нести эти сумки остаток пути?
Я стукнул кулаком по ноющей спине, и позвоночник хрустнул. Какое облегчение! Потом я увидел двух пассажиров, поворачивающихся в мою сторону и схватил ручки сумок, опередив подошедшего Боливара.
— Нет, молодой господин, это не ваша работа таскать сумки, только не на этом корабле. Старый Джим сам дотащит их. Сюда, мадам, сюда, добрые юные господа. Я покажу вам ваши места в каюте, — бормотал я, сопровождаемый своей семьей. Только когда дверь каюты закрылась, я смог бросить ужасные сумки и застонать от облегчения.
— Мой бедненький, — сказала Ангелина, беря меня за руку и ведя к стулу. — Теперь посиди здесь чуток, а я посмотрю, может найду что-нибудь, что может тебя взбодрить.
