– Охотно.
– Зачем вы это делали? – спросил внезапно посерьезневший Сандерс.
– Но ведь кто-то должен был это делать, – негромко произнес Дитер. – Кроме того, я в долгу перед одним человеком.
– Перед Фионой Мак-Таггарт? – тихо спросил Сандерс.
– Вы и правда очень проницательны, господин Сандерс, – негромко сказал Дитер. – Да, перед Фионой. А еще перед всеми людьми, сражавшимися на войне, которой они сами не могли положить конец… Но прежде всего перед Фионой. Интересно, довольна ли она?
– Господин Дитер! – Сандерс с улыбкой, игравшей в уголках рта, взглянул на лежавшего в шезлонге премьер-министра. – Я уверен, что она довольна. Фиона Мак-Таггарт была замечательной женщиной: талантливой, умной и проницательной… Но она довольна вами совсем по другой причине.
– По какой же, господин Сандерс?
– У нее тоже очень развито чувство юмора, – прямо ответил Сандерс.
***
– Ну что ж, Лад! – Двигатели заработали, «Прометей» рванулся вперед, а Татьяна подняла рюмку, глядя в глаза Шорнингу – Один Господь знает, как тебе это удалось, но ты победил! Даже тогда, когда мне казалось, что все пропало, ты не сдавался и заставлял нас бороться до победного конца!
Она задумчиво покачала головой, а Ладислав тепло улыбнулся, откинувшись в кресле и наслаждаясь чувством удовлетворения результатами огромного труда. Конечно, победа досталась дорогой ценой, но какое огромное облегчение он сейчас испытывал!
– В капитанском салоне организуют праздник, – лукаво улыбаясь, сказала Татьяна. – Что-то вроде генеральной репетиции бала победителей. Ты пойдешь?
– Нет, дитя мое! – Ладислав покачал головой. – Я слишком устал и, пожалуй, просто стану посидеть здесь. Мне надо подумать.
– Ну ладно! – Татьяна поняла, что ей не уговорить Ладислава, и быстро поцеловала его в щеку. – Отдохни! Ты это заслужил.
Она пошла было к двери, но остановилась и оглянулась.
– Фиона очень гордилась бы тобой, Лад, – негромко сказала Татьяна, хотела еще что-то прибавить, но не нашла нужных слов. Она шагнула к выходу, и мгновение спустя дверь за ней бесшумно закрылась.
Ладислав провел ладонью над фотоэлементом, управляющим освещением, погрузив каюту в приятную полутьму, и вытащил из кармана голограмму в потертой рамке. Плоская голограмма передавала изображение хуже, чем кубическая, но и на ней была прекрасно видна молодая рыжеволосая девушка, которая чему-то смеялась, стоя на борту корабля рядом с таким же молодым Шорнингом. Погрузившись в светлую печаль, он очень долго молча смотрел на голограмму, а потом покачал головой.
– Так есть, Татьяна! Я победил, – прошептал он и поднял голограмму, чтобы луч приглушенного света упал на улыбающееся лицо Фионы. – Прости меня, моя любовь, – негромко сказал он, и по его бородатой щеке покатилась слеза. – Я знаю, ты не хотела, чтобы все произошло так, но по-другому я не сумел…
***
Магда Петрова погладила по голове сидевшего у нее на коленях и оравшего во все горло младенца. Она разлила водку и посмотрела на Кондора, который так широко улыбался их гостье, что казался намного пьянее, чем был на самом деле. Маленькая женщина в безукоризненном мундире подняла дрожащей рукой свою стопку и осоловело уставилась на него.
– Я, адмирал флота Ли Хан, заместитель Первого лорда космического Адмиралтейства Республики Свободных Землян, – сказала она, стараясь справиться с заплетавшимся языком, – пьяна. Пьяна, как свинья!
– Ну и отлично! – Магда проследила, чтобы Ли Хан выпила свою стопку до дна и сразу снова ее наполнила.
– По-моему, вы нарочно меня напоили, – пожаловалась Ли Хан.
– Ну вот еще! – сказала Магда. – С какой стати?!
– Потому что, – тщательно выговаривая слова, сказала Ли Хан, – ты решила, что так надо! – Она икнула, не потеряв при этом серьезного выражения лица. – Ты считаешь, что у меня внутри накопилось слишком много невысказанного, не так ли, моя бледнолицая подруга? – Она на мгновение замолчала и схватилась за край стола, попытавшегося куда-то отъехать от нее.
– Может, и так.
– Для отпрыска бледнолицых дьяволов, – сказала Ли Хан, – ты весьма проницательна.
Внешне Ли Хан была спокойна, но на ресницах вдруг заблестели слезы.
– Да, накопилось, – продолжала она с отсутствующим видом. – Накопилось. Еще со времен Симмарона. – Ли Хан заморгала, и слезы наконец покатились у нее по щекам. Она с трудом перевела дух. – Они все погибли. А я жива! Смешно, правда? – Она рассмеялась страшным хриплым смехом и спрятала лицо в ладонях. – Они мертвы, а я жива! Я, тупая тварь, погубившая их! Их… всех… – Ли Хан не то всхлипнула, не то вскрикнула, словно от нестерпимой боли. – Цинг Чанга! Сунг Чунг Хая! Их всех! Потому что я не справилась…
– Ну что ты, Ли Хан! – Магда поспешила вокруг стола, обняла плачущую женщину за худые плечи и прижала к себе. – Это не правда, и ты сама прекрасно это знаешь!
– Это правда! – возопила Ли Хан в бесконечном отчаянии.
– Нет, не правда, – тихо проговорила Магда. – Но ты должна была выговориться. Ты должна была сказать это, а то не смогла бы жить дальше. Не забывай о них, Ли Хан, но не позволяй прошлому лечь тенью на твое будущее.
– На какое будущее? – с горечью спросила Ли Хан. – У меня нет никакого будущего.
– Нет, есть! – Магда негромко рассмеялась и посадила на колени к подруге свою дочь.
Ли Хан машинально прижала ее к себе и, моргая, сквозь слезы посмотрела на маленькое личико. Ребенок в свою очередь уставился на нее черными глазами, и Ли Хан улыбнулась дрожащими губами
– Вот видишь, – тихонько проговорила Магда. – Будущее есть всегда.
– Да, – прошептала Ли Хан, крепко обняв свою крестницу. – Ты права, Магда.
– Я рад, что ты наконец прозрела, – суровым голосом сказал Кондор, усевшись с другой стороны и решительно обняв Ли Хан за плечи. – Теперь, – продолжал он с таким видом, будто делал Ли Хан великое одолжение, – и тебе есть кого воспитывать!
***
– Я бы давно научился легко передвигаться на этом протезе, – жаловался Хоакин Сандоваль троице своих посетителей, – если бы не проклятые докторишки с их запретами! Я уже почти выздоровел и прекрасно могу стоять на ногах! Да, да! Не на одной ноге, как журавль! А на обеих ногах!
– Не спеши! – пробурчал Шон Ремке. Они с Йошинакой частенько заходили к Сандовалю после возвращения на Ксанаду. Соня Десай пришла сегодня вместе с ними, и для нее это было не столько встречей, сколько прощанием с единственными на свете людьми, не считавшими ее бессердечным чудовищем. Она возвращалась в Земную Федерацию.
