И вдруг из наполненного пенящейся водой туннеля вырвался луч прожектора, а следом за ним появилась какая-то огромная масса. Она засверкала влажным полированным металлом и остановилась, словно подошедший к перрону поезд.
— Ракетный вагон! Ура! — крикнул Коля.
— Мисс Седых! — сказал радостно Кандербль.
— Аня… — прошептал Андрей.
Аня стояла перед ним. Сияющая, сильная, она ласково улыбалась ему, протягивая обе руки.
Мимо Андрея из вагона вихрем вырывались люди с брезентами. Они бросались в ревущие струи, на мгновение скрываясь под водой. Аня давала короткие, отрывистые указания:
— Пластыри… клей… к дверям… Врача… Носилки… Нет, не надо носилок…
Яркий свет прожектора ракетного вагона заливал теперь полузатопленный перрон подземного вокзала. Андрей восторженно смотрел на Аню, явившуюся ему в ослепительном свете и оглушающем грохоте.
Вокруг все смеялись, похлопывая по плечу Андрея, Кандербля, Колю, Сэма.
Андрей, ни на что не обращая внимания, с силой схватил Аню и привлек ее к груди. И она нежно прижалась к нему, вдруг сразу ослабев. Ему показалось, что не было ничего в жизни: ни разрыва, ни разлуки, ни метеора… Была одна Аня, прежняя Аня, которую он всегда любил,
Кандербль отвернулся. Отойдя к ракетному вагону, он оперся о его блестящую обшивку. Николай Николаевич подошел к американцу и тронул его за плечо. Инженер попытался улыбнуться.
Некоторое время они простояли молча, потом Волков спросил:
— А где же Степан Григорьевич Корнев?
Кандербль нахмурился.
— Почему я его не вижу? — продолжал Николай Николаевич. — В трудную минуту он все же оказался на высоте.
Кандербль вопросительно посмотрел на него.
— Ведь это он сообщил нам о грозящей катастрофе и предложил прислать сюда ракетный вагон. Мы лишь выполнили его план, который, может быть, не пришел бы так скоро нам в голову.
— Мистер Корнейв предложил прислать ракетный вагон? — переспросил Кандербль.
— Да, он просил, чтобы ракетный вагон был послан по левому туннелю… Но где же он?
— Мистер Корнейв ушел в левый туннель, по которому сам прибыл сюда, — мрачно произнес Кандербль и отвернулся. — Он пошел к вам навстречу, — глухо добавил он,
Волков посмотрел в лицо подошедшему Ивану Семеновичу Седых. Тот снял мокрую фуражку. Николай Николаевич последовал его примеру.
— Позвольте, — вдруг сказал Волков, — но ведь мы прибыли не по левому туннелю, а нормально — по правому!
Все переглянулись. Седых крякнул и снова надел фуражку.
— Какое счастье, — продолжал Николай Николаевич, — что Степану Корневу не удалось все-таки совершить свою последнюю ошибку! Теперь он сможет убедиться, что мы умеем и понимать и помогать.
— О’кэй! — сказал Кандербль и направился к Ане и Андрею.
Они держались за руки, возбужденные и веселые. Кандербль подошел к ним. На лице его застыла горькая улыбка. Он крепко пожал им руки и сказал, обращаясь к Ане:
— Леди, подарите теперь мне это кольцо. Оно будет мне памятью о вас обоих, — и он указал на палец Ани.
Аня взглянула на Андрея и молча сняла кольцо. Кандербль еще раз пожал ей руку и, круто повернувшись, зашагал к переговорной стеклянной будке, откуда снова слышались настойчивые звонки.
Звонил Вандермайер, которому удалось восстановить связь. Он сообщил, что весь мир напряженно ждет известий о судьбе плавающего туннеля, моста дружбы континентов, как называли его теперь повсюду.
Девушка, юная и застенчивая, с нежным овалом лица и тонким профилем, с удивительной волной русых волос, которые она простым и небрежным движением закладывает обычно в тяжелый узел на затылке, возьмет в руки эту книгу, возьмет осторожно, боясь, что листки ее рассыплются в прах… С трудом поверит она глазам, что перед нею книга, написанная столько тысяч лет назад!.. Это ее находка, волнующая археологическая находка, которая, быть может, добавит хоть каплю в море человеческого знания о незабвенном периоде древности… Можно ли представить большее счастье, чем то, что выпало на долю девушки, носящей древнее имя Эльга, влюбленной в прошлое, живущей мысленно в былых веках, когда люди страдали, говорили на разных языках, порой даже не то, что думали, бились друг с другом, боролись за счастье, за будущее, изображали свои мысли странными неэкономичными знаками, некоторые из которых означали цифры, например год… Здесь стоит 1957 год! Неужели? Давно забытый календарь…
XX век!.. Прославленный век небывалых бурь и потрясений, взрывоподобного развития человеческой культуры, любимый ее век! Несомненно, эта книга не принадлежит к числу классических произведений, ее не хранили в музеях, ее не пересказывали, не изучали… Вероятно, это самая обычная книга, каких много издавали в ту таинственную пору… О чем же она? История неведомого народа? Картинки из жизни далеких времен… или, может быть, мечта? Ведь люди древности тоже мечтали, они мечтали о том времени, в котором живет сейчас она, или о пути к нему, мечтали точно так же, как думает сейчас она о минувшем, разглядывая чудом сохранившуюся обложку и листки из странного непрочного вещества, которое в незапамятные времена выделывали, губя для этого живые деревья… Счастливые раскопки, благодатная игра природы, оставившая без губительного света и доступа кислорода этот естественный грот — остаток грузного строения тех времен, когда люди жили большими скопищами в огромных зданиях, ездили по тесным улицам в смехотворно неуклюжих машинах, передвигающихся еще по земле, или, что еще забавнее, на дрессированных животных…
Кто читал эту книгу, кто писал ее, как выглядели эти люди? Это можно представить себе, разглядывая иллюстрации…
Ах, эти трогательные зарисовки без современных приборов, прямо рукой человека, обладающего феноменально развитым глазомером!.. У детей, словно повторяющих пройденные человеком ступени, сохраняется тяга к этому… Потому, быть может, кажется все таким наивным, детским в этой ископаемой книжке… На каком же древнем языке написана она, о каких народах, о вражде или дружбе?
Девушка Эльга, влюбленная в историю, может и не знать одного из древних языков, который странной речью зазвучал бы с сохраненных капризом времени страниц, зазвучал бы из далекого века революций, великого строительства будущего, воплощаемой мечты…
Во времена Эльги, в позднее тысячелетие человеческой зрелости, люди давно привыкнут пользоваться непостижимо умноженными способностями мозга, которому так же верно будут служить электронные устройства, как мускулам с глубокой древности служат машины. Электронные клеточки искусственного мозга способны с помощью миллионов попыток в секунду не только решить невероятной сложности математические задачи, но и расшифровать любые письмена, угадать значение слов неведомых языков, облечь их в будущие понятия и представления. Подобные машины мышления всегда найдутся в галерее изучения древности…
