Ответ пришел минут через десять. Морская полиция Греции предлагала перейти на сотовую связь.
- У них на борту полиция, - развел руками Гранже. - Наверное, лучше вам? - он вопросительно глянул на капитана.
- У аппарата капитан "Тритона" Витторио Скарлати. С кем имею честь говорить?
- Инспектор Караманлис. Куда и откуда следуете, капитан?
- Из порта Ла-Кондамин в Атлантику. Научная экспедиция Океанографического института Монте-Карло. Пограничную и таможенную проверку прошли в Пирее.
- Сообщите ваши координаты.
- Нахожусь на траверсе южной оконечности Кеоса, в шести милях от маяка.
- С какой целью вызываете "Аргус"?
- У нас назначено рандеву для совместных работ. Проблемы, инспектор?
- Проблемы? Мягко сказано, капитан. На борту четыре трупа. Можете оказать помощь в опознании?
- Сейчас справлюсь у руководства. Минуту, инспектор! - Капитан с шумом перевел дух. - Cauchemar! - перейдя на французский, он обрисовал ситуацию и передал аппарат Гранже.
- Мне приходилось встречаться с мистером Бургильоном, - сказал он, прочистив мигом пересохшее горло. - Кто еще был на яхте?
- В журнале записаны Блекмен из Соединенных Штатов, Климовитски из России и гражданка Испании Ампаро Дельгадо.
- Никого, кроме Бургильона, не знаю... Среди нас есть русская дама, но не думаю, что она может оказаться полезной в вашем деле, инспектор. Я очень огорчен.
- Бургильон и Дельгадо постоянно живут на Крите, и мы найдем людей, которые смогут их опознать, но как быть с остальными?.. Все же спросите вашу русскую.
Гранже вызвал по трансляции Антониду Ларионову.
- Бургильона я видела только на экране компьютера, - объяснила она на хорошем французском. - Фамилия Климовицкий мне знакома, но мало ли Климовицких?.. Как хоть его зовут? Запросите полное имя[83]. Пусть посмотрят по паспорту.
- Документов не обнаружено, - последовал ответ. - В журнале значится Павел Б. Климовитски.
- Возможно, я была с ним знакома, - кивнула Антонида Антоновна.
- Очень жаль, если это действительно он. В любом случае - жаль.
- Когда предполагаете прибыть на место? - получив разъяснение, спросил инспектор.
- Передаю связь капитану.
- Мне понадобится около четырех часов, - подсчитал он, справившись с картой. - Ожидаю лоцмана.
- Надеюсь, скоро будет. В случае чего можем и поторопить. Спасибо за содействие, капитан.
Доложили о подходе лоцманского катера. Скарлати распорядился спустить трап, надел форменную фуражку и вышел встречать.
- Кошмар, - повторил Гранже. - Что творится!
- Я-то думала, что такое только у нас, - грустно пошутила Антонида Антоновна. - Оказывается, и тут нет мира под оливами.
- Нигде его нет: ни на берегу, ни в море. Даже на дне. Затопленные реакторы, снаряды с ипритом, ядерные ракеты. Спутники с плутониевыми батареями, и те почему-то норовят обязательно упасть в океан.
- По теории вероятностей. Воды слишком много.
- Вы хорошо знали этого, который там?..
- Не очень, - проронила она, - едва-едва...
К Сикиносу, прямым курсом на юг от Олиороса, подходили, когда Венера переливалась в последних отблесках угасавшей зари. Унесенные с ближних островов мотыльки зачарованно летели на белый огонь фок-мачты, не замечая закрытых щитами - красным по левому, зеленый по правому - ходовых фонарей.
Закрывшись у себя в каюте, Антонида Антоновна думала о Климовицком. Она и вправду почти не знала его. Две или три мимолетные встречи и та, совершенно случайная, в ресторане, когда... Собственно, и там ровным счетом ничего не случилось. Совершенно чужой человек. Нежданно промелькнул и пропал. Она и думать о нем забыла, и не вспоминала про него никогда, и только при встречах с Марго взвихрялся мутный осадок.
Отношения никогда не были особенно теплыми, но декорум соблюдался. Чего делить? О том, что у Марго появился новый друг сердца - Антониду коробило слово "любовник", - она узнала последней. Ну, появился, так появился. Эка невидаль. Брат не интересовался интимной жизнью жены, она отвечала ему полной взаимностью. Современные люди, черт их дери. Мальчишек, конечно, жалко, особенно Владика, но не лезть же в чужую жизнь. Антонида и вида не показывала. Ей претили всякие там выяснения и вообще бабские разговорчики. С людьми, которые нравились, сходилась легко, но и расставалась столь же бесповоротно и быстро. Середины не признавала: либо друг, либо совершенно чужой. С последней подругой порвала еще в университете и от мужа ушла, не промолвив и слова. Побросала в сумку самое необходимое - и прощай. При разводе вернула девичью фамилию, будто и не было ничего. Недаром ее считали максималисткой и даже прозвали "морской волчицей". Школьная кличка закрепилась надолго. Тина и впрямь любила Джека Лондона, особенно его женщин. С ума сходила от "Прибоя Канака", мечтая хоть одним глазком взглянуть на Гавайи. Смешно вспоминать, но при первом знакомстве Марго показалась ей похожей на Иду Бартон. Такой она рисовалась в воображении. Разочарование пришло чуть ли не на другой день. В реальной жизни не было места романтическим героиням, как, впрочем, и настоящим героям. Идеалом благородства оставался отец и еще покойный Игнатий Глебович, но его Тина помнила плохо.
Ради брата, которого любила, хоть и не могла уважать, приходилось держать себя в узде. Впрочем, и сама Марго не давала поводов для конфликта. Ей можно было поставить в вину все, что угодно: надменность, себялюбие, даже жестокость, но только не ханжество, а это в глазах Антониды перекрывало многое.
Откровенность, пусть и граничащая с цинизмом, обезоруживает. Марго сама развязала язык. Ввалилась как-то, кажется, это было перед самым Новым годом, с елочкой и огромным ящиком, набитым деликатесами из цековской кормушки, и учинила форменный кавардак.
- Не хочу, чтобы вы с papa проторчали полночи у телевизора!
Ничего не скажешь, хороша была, стерва. В норковой шубе, сияющая, порозовевшая на морозе и с такой прической, что закачаешься. Ни меховой шапки, ни платка никогда не носила: блестки снежинок сказочно омолодили ее, завершив марафет.
Само собой, расцеловались по-родственному. Она еще флакон "Опиума" преподнесла к Рождеству. Какое тогда могло быть Рождество, при советской-то власти? В семье вообще чуждались религии. Папин философский буддизм не в счет.
- Знаешь, Тина, - сказала, когда остались вдвоем в антонидиной комнате, - один мой приятель влюбился в твой портрет. Представляешь? Честное слово! Чистая, говорит, "Парижанка"... Сходство и в самом деле поразительное. Можешь гордиться.
- Чем? Сходством?
- Производимым впечатлением. Жаль, что про твой разлюбезный Крит у нас и слыхом не слыхивали, а то бы отбоя не было от женихов, - Марго рассмеялась и прямо в шубе рухнула на диван. Потянулась всем телом, самодовольная, сытая, и, скинув туфельки, бесстыдно раскинула ноги.
