— Иган? — прошептал Бумур.
— Иганов легко уничтожить, — сказал Глиссон. — Я видел это. Принимайте факт.
— Но что мы будем делать? — спросил Гарви.
— Делать? — Глиссон посмотрел вниз на него. — Мы будем ждать.
— Один из вас мог бы выстоять против всех сил Безопасности, чтобы отстоять Поттера, — сказал Бумур. — Но все, что вы можете сделать сейчас, это ждать?
— Насилие — не моя функция, — сказал Глиссон. — Вы увидите.
— Что они сделают? — прохрипела Лизбет.
— Все, что им заблагорассудится сделать, — сказал Глиссон.
Ну вот, дело сделано, — сказала Калапина.
Она смотрела на Шруилла и Нурса в рефлекторы. Шруилл указал на цепочки кинетических аналогов на внутренней стене Шара Обозрения — Ты наблюдала эмоцию Свенгаарда?
— Он был испуган до смерти, — сказала Калапина. Шруилл сжал губы, изучая ее отражение. Сеанс в фармакологическом центре восстановил ее спокойствие, но она заняла свой трон в подавленном настроении. Калейдоскопическая игра огней на стене придавала нездоровый оттенок ее коже. На всех чертах лица было определенное выражение.
Нурс взглянул вверх на огни наблюдателей — вся ширина северной стены мерцала тусклым красным напряжением, все места заняты. Все сообщество оптименов, за редким исключением, следило за развитием событий.
— Мы должны принять решение, — сказал Нурс.
— Ты выглядишь бледным, Нурс, — сказала Калапина.
— У тебя неприятности с фармакологией?
— Не больше, чем у тебя, — он говорил задиристо. — Просто ферментное гетероделение. Оно легко устраняется.
— Я говорю, что их надо привезти сюда сейчас, — сказал Шруилл.
— С какой целью? — спросил Нурс. — У нас зафиксирован их побег очень хорошо. Зачем позволять им снова ускользнуть?
— Мне не нравится сама мысль о незарегестрированных защищающих себя жизнеспособных — кто знает, сколько их… бегающих на свободе, — сказал Шруилл.
— Вы уверены, что мы можем взять их живыми? — спросила Калапина.
— Киборг признает свою неэффективность против нас, — сказал Шруилл.
— Если это не ловушка, — сказал Нурс.
— Я не думаю, — сказала Калапина, — А как только они попадут к нам, мы можем извлечь информацию, которую нам надо, из их сырых мозгов с самой большой точностью.
Нурс повернулся, пристально посмотрел на нее. Он не мог понять, что случилось с Калапиной. Она говорила с грубой жестокостью женщины из народа. Она была похожа на разбуженного вампира, как будто насилие было для нее знаком пробуждения.
«Какой же тогда знак ее усмирит?» — размышлял он. И его шокировала собственная мысль, — Если у них есть средства уничтожить себя? — спросил Нурс. — Я напоминаю вам о компьютерной сестре и печальном ряде наших собственных хирургов, которые оказались в одной организации с этими преступниками. Мы были бессильны предотвратить их самоуничтожение.
— Как ты груб, Нурс, — сказала Калапина.
— Груб? Я? — он потряс головой. — Просто я желаю помешать увеличению боли. Давайте уничтожим их сами и продолжим отсюда.
— Глиссон — полный Киборг, — сказал Шруилл. — Вы не можете себе даже представить, что могли бы нам открыть банки его памяти.
— Я помню того, кто сопровождал Поттера, — сказал Нурс. — Давайте не будем рисковать. Его спокойствие может быть уловкой.
— Пустить наркотик в их потайную дыру, — сказал Шруилл. — Вот мое предложение.
— А откуда мы можем знать, как он подействует на Киборгов? — спросил Нурс.
— Тогда им еще удастся убежать, — сказал Шруилл. — Конечно, они были трижды правы, наши люди в Централе. Мы вычислили тех, но…
— Я говорю, задержим их сейчас! — рявкнул Нурс.
— Я согласна со Шруиллом, — сказала Калапина. — В чем риск?
— Чем скорее мы остановим их, тем быстрее сможем вернуться к своим делам, — сказал Нурс.
— Это и есть наше дело, — сказал Шруилл.
— Тебе нравится мысль стерилизовать еще один мегаполис, не так ли, Шруилл? — ехидно усмехнулся Нурс — Который на этот раз? Что скажешь насчет Лувиля?
— Один раз было достаточно, — сказал Шруилл. — Но наши привязанности и неприязни в действительности не имеют к этому никакого отношения.
— Тогда давайте проголосуем, — сказала Калапина.
— Потому что вас двое против меня, да? — сказал Нурс.
— Она имеет в виду всеобщее голосование, — сказал Шруилл. Он взглянул на огни наблюдателей. — У нас, очевидно, полный кворум.
Нурс уставился на индикаторы, зная, что его лихо заманили в ловушку. Он не мог протестовать против всеобщего голосования — любого голосования. А двое его спутников казались такими уверенными в себе. — Это и есть наше дело.
— Мы позволили вмешаться Киборгам, — сказал Нурс, — Потому что они увеличили пропорцию жизнеспособных в генетическом резерве. Мы что, делали это просто для того, чтобы потом уничтожить генетический резерв?
Шруилл указал на банк данных бинарных пирамид на стене Шара. — Если они представляют угрозу нам, то конечно. Но проблема заключается в незарегестрированных самосохраняемых жизнеспособных, их возможному иммунитету к контрацептивному газу. Откуда бы они еще могли получить замену эмбриону?
— Если пошло на то, нам не нужен ни один из них, — сказала Калапина.
— Уничтожить их всех? — спросил Нурс. — Весь народ?
— И вырастить новый урожай двойников, — сказала она.
— А почему бы и нет?
— Двойники не всегда соответствуют оригиналу, — сказал Нурс.
— Нас ничто не ограничивает, — сказал Шруилл.
— Наше солнце не вечно, — сказал Нурс.
— Мы решим это, когда возникнет необходимость, — сказала Калапина. — Какая проблема может мешать нам? Мы не ограничены во времени.
— И все же, мы стерильны, — сказал Нурс. — Наши половые клетки не хотят соединяться.
— Ну и хорошо делают, — сказал Шруилл — Я бы не хотел, чтобы было иначе.
— Все, что мы хотим сейчас, это простое голосование, — сказала Калапина. — Простое голосование по поводу того, поймать ли и привезти сюда маленькую банду преступников. Почему это должно вызывать такие крупные споры?
Нурс хотел что-то сказать, но передумал. Он потряс головой, переводя взгляд с Калапины на Шруилла.
— Ну? — спросил Шруилл.
— Я думаю, что эта маленькая банда и есть настоящая проблема, — сказал Нурс. — Один стерри-хирург, два Киборга и два жизнеспособных.
— Но Дюран был готов убить стерри, — сказал Шруилл.
— Нет. — Это был голос Калапины. — Он не собирался никого уничтожать. — Она вдруг заинтересовалась ходом мысли Нурса. В конце концов, это были его логика и доводы, которые всегда привлекали ее.
