Когда потери от этих вылазок стали исчисляться сотнями, Народный Диван приказал войскам войти в лес и «решительно уничтожить последние очаги сопротивления на Грозном».
Войти оказалось не так сложно, но вот уничтожить противника, и даже просто продвинуться дальше известного предела – не получалось никак.
Разведбат, в котором служил Додар, сперва углубился в лес на несколько десятков километров, потом два дня подряд попадал в огневые мешки, потом завяз в минных полях и остановился.
Командование убедилось, что к решающему наступлению надо как следует готовиться. Из метрополии запросили специальную технику, ракетно-артиллерийскую бригаду и «чудо-оружие», о котором никто ничего не знал, кроме того, что оно творит чудеса – в полном соответствии со своим названием.
Для доставки всего этого требовалось время.
Танковые полки стали лагерями прямо в лесу, а выдвинутому вперёд разведбату поручили боевое охранение.
В цепочке постов – подобно ожерельям они окаймляли клонские лагеря – был и пост № 9, где служили рядовые Додар, Нух, Саккар и сержант Руз.
Прямо на деревьях были устроены наблюдательные пункты.
Дерево, на котором располагался пост № 9, было, как и его соседи, гигантским. Сто пятьдесят метров высотой, оно имело многоярусную горизонтальную крону, матовый, цвета старой ржавчины гладкий ствол и кожистые пятипалые листья – когда шёл дождь, они шумно аплодировали вёртким молниям. Если потереть такой лист о рифлёную подошву ботинка, почувствуешь запах ацетона.
Нижний этаж, где жили рядовые и сержант, располагался на первой развилке, на высоте около ста тридцати метров. Для сообщения с землёй на посту № 9 имелась тросовая подъёмная система с одноместной люлькой. Так сказать, лифт.
Инженер Рамман, который его устанавливал, понравился Додару, несмотря на свою принадлежность к касте энтли, а ведь энтли, как известно каждому дему, только задаваться мастаки. Однажды после обеда инженер Рамман застал Додара наедине с книгой. Рамман внимательно перелистал её, с интересом проглядел укрытые тончайшей папиросной бумагой картинки и нехотя возвратил. На лице инженера Додар заметил выражение одобрения.
«Хорошо иметь такого друга!» – с тоской подумал Додар. Наличные друзья – рядовые Нух и Саккар – его увлечения чтением не разделяли.
Сержант Руз, конечно, тоже.
«Вредная привычка. Отвлекает от важного!» – осуждающе говорил он.
Основной задачей поста № 9 было наблюдать, не рыщут ли поблизости русские диверсанты. В случае их появления солдаты должны были поднять тревогу и дать наглецам отпор.
Диверсантов было не видать. Лишь только иногда в стеклянном серо-синем небе со словно бы приклеенными белыми облаками проносились штурмовики, наведённые пронырливыми рейдовыми группами спецназа «Скорпион» на вскрытые лагеря русских.
Джунгли бомбили баками с зажигательной росой. Старались сбрасывать их так, чтобы поджечь лес по периметру вокруг обнаруженного русского лагеря. А вдруг получится поймать русских в кольцо лесного пожара и выбить всех до единого россыпью смертоносной мелочи из тяжёлых кассет?
Следом за штурмовиками тянулись пузаны-торпедоносцы – с этими самыми кассетами.
К авиации Додар относился с нежностью. Ведь в ней когда-то служил его закадычный друг Хавиз, пока не разбился во время учебного вылета. Додар всегда провожал флуггеры взглядом, исполненным чистой радости.
Там вдалеке сыпались на русских бомбы. Дрожала земля, чадным адским пламенем полыхали деревья. Но потом заряжал ливень (в это время года на Грозном дождило по два-три раза в день) и воцарялся цельный, как гранит, шорох струй, который Додар был готов называть «тишиной».
Тогда он принимался читать.
До чтения Додар дошёл не сразу, вначале довольствовался картинками. Он смотрел на них так часто и подолгу, что однажды обнаружил, что способен с закрытыми глазами пересчитать маленькие бриллианты на подвеске красавицы со страницы 237 и лепестки ромашки, что подносит она к губам, на странице 120. Так и с ума сойти недолго!
Главное же, Додару страстно хотелось знать, как Её зовут.
Он выпросил у сержанта Руза переводчик, который был положен тому как командиру поста. Несколько дней провозился с настройками – сказывался недостаток опыта. Но потом всё-таки приловчился понемногу читать.
Первым делом он облизал сканером подпись под портретом. «Tatiana Larina» – проступило на дисплее.
«Значит, Tatiana – это фамилия. А Larina – имя!»
Додар неописуемо обрадовался.
«Larina… Larina…» – повторял он, беззвучно шевеля полными смуглыми губами.
Поначалу он делал ударение на французский манер – на последнем слоге. Но вскоре обнаружил, что если похерить вторую гласную «а» и перенести ударение на «i», получится даже нежнее. Ведь Larin – это как Ясмин или Гарбин, почти нормальное женское имя. Додар удовлетворенно ухмыльнулся: ещё одна загадка разгадана!
Боевые товарищи были начеку.
– Чего ты там лыбишься? – мрачно поинтересовался рядовой Саккар.
– Что, нельзя?
– Слышал, семнадцатый пост орхидеи сожрали?
– Вчера ж вроде был пятнадцатый?
– Может, и пятнадцатый…
– Так пятнадцатый или семнадцатый?
– Хрен его разберёт!
– Я думал, официально сообщили.
– Да нет, слухи только…
– «Слухи есть наивреднейший инструмент деморализации солдата, психическое оружие массового поражения!» – процитировал Додар из речи адмирала Шахрави перед Народным Диваном. Незадолго до отправки на фронт они учили её наизусть. – Вот дождёмся, когда командование реальную информацию пришлёт, тогда и поговорим.
– Дождёшься ты, как же… – ворчал в ответ Саккар.
С недавних пор Додар физически не мог поддерживать беседы о хищных орхидеях. Да, они опасны. И, без сомнений, следует держать ухо востро, не то удушливой ночью какой-нибудь особо шустрый цветочек протянет к тебе свои чувствительные к инфракрасному излучению корни-щупальца, задушит тебя и высосет, как паук муху. Да, такие случаи бывали. И якобы неоднократно. Всё это очень, очень важно. Но даже о самом важном невозможно говорить три часа каждый день!
Последние слова Додар был готов проорать дурным надсадным голосом. Когда его товарищи принимались привычно дивиться проделкам людоедских растений, Додару казалось, что Larin из книжки смотрит на него укоризненно.
Итак, Саккар ушёл обиженным. Ведь орхидеи – это только повод поболтать. Теперь они втроём – Саккар, Нух и сержант – будут шептаться, что Додар зазнался.
Только Додару было всё равно. Он поразительно легко переносил свою растущую отчуждённость от товарищей. Ведь теперь он был не одинок.
Помимо происков хищных орхидей, чьи оборчатые расхристанные туши они с упоением счищали со ствола и ветвей в качестве утренней гимнастики, в дежурных ходили ещё две темы.
