– Глупости, – ответил я, оттесняя ее в угол. – А еще вздор, чушь собачья, ерунда, бредни, чепуха и пфуй! Да, ахинея еще! Во-первых, ты прекрасно знаешь: когда я увидел тебя в самом начале – ты выжимала мокрый рукав на ковер у мистера Дануорти, – все было в точности по «Волшебнице Шалот». Рвущаяся ткань, бьющиеся зеркала, осколки веером и клочья по ветру.
Я навис над ней, упираясь рукой в стену.
– Во-вторых, это твой долг перед родиной.
– Перед родиной?
– Да. Мы ведь элементы самокоррекции, помнишь? Кто знает, какие катастрофы могут грянуть, если мы не поженимся? Фашисты догадаются про «Ультру», леди Шрапнелл начнет вместо нас финансировать Кембридж, континуум рухнет…
– Вот вы где! – воскликнул Финч, спеша к нам с наладонником и большой картонной коробкой. – Повсюду вас ищу. Мистер Дануорти распорядился вам с мисс Киндл выдать обязательно, только я не знаю, один вас устроит или два.
О чем он, я понятия не имел, однако неделя в викторианской эпохе научила не обращать внимания на такие мелочи.
– Один, – попросил я.
– Да, сэр. Один, – произнес он в наладонник и отложил его на постамент. – Мистер Дануорти говорит, что за неоценимые заслуги вам предоставляется право первоочередного выбора. Предпочтения имеются? – осведомился он, открывая коробку.
– Да, – ответила Верити. – Черную. С белыми лапами.
– Что? – растерялся я.
– Я же говорила, Финч извлекает из прошлого несущественные объекты.
– Я бы не назвал их несущественными, – возразил Финч, вытаскивая из коробки котенка.
Точная копия Принцессы Арджуманд – вплоть до панталончиков на задних лапах, – только в миниатюре.
– Но откуда? Как? Кошки ведь вымерший вид.
– Да, сэр, – передавая котенка Верити, подтвердил Финч. – Однако в викторианские времена их был переизбыток, отчего фермеры частенько топили выводки, пытаясь сократить поголовье.
– А когда я вынесла через сеть Принцессу Арджуманд, – подхватила Верити, гладя котенка на ладони, – Ти-Джей с мистером Дануорти решили проверить, насколько несущественными для истории окажутся закинутые в мешке в пруд новорожденные котята.
– И вы рыскали по усадьбам и фермам в поисках беременных кошек, – догадался я, заглядывая в коробку. Там копошилось около двух десятков котят, почти все еще слепые. – И от Миссис Мармелад тоже здесь?
– Да, сэр. – Он поочередно показал на несколько меховых комков. – Эти три полосатых и эта черепаховая. Их, конечно, рано отлучать от матери, но мистер Дануорти передает, что вашу можно будет забрать через полтора месяца. Те, что от Принцессы Арджуманд, чуть старше – их ведь три недели по всему дому разыскивали.
Финч забрал котенка у Верити.
– На безраздельное владение, разумеется, не рассчитывайте, – предупредил он. – Вам придется отвезти ее в лабораторию для клонирования и естественного разведения. Пока для полноценного генофонда экземпляров маловато, но мы уже связались с Сорбонной, Калифорнийским технологическим и Таиландским, а я продолжу наведываться в викторианскую Англию за дополнительным материалом.
Он вернул котенка в коробку.
– Можно будет ее навещать? – спросила Верити.
– Разумеется, – ответил Финч. – Кроме того, вам предстоит пройти курс по уходу и кормлению. Отлично себя зарекомендовало молоко и…
– Пучеглазые перламутровые рюкины, – кивнул я.
У Финча запиликал наладонник.
– Архиепископ прибыл, а служка у западных дверей сообщает, что дождь начинается. Придется всех впустить. Нужно найти леди Шрапнелл, вы ее не видели?
Мы синхронно покачали головой.
– Пожалуй, отправлюсь на поиски.
Прижав покрепче коробку, Финч заторопился прочь.
– В-третьих, – вернулся я к прерванному монологу, – с того катания на лодке мне известно, что ты разделяешь мои чувства, и если тебе хочется получить предложение на латыни…
– Вот вы где, Нед! – обрадовался Ти-Джей, подходя к нам с портативным компьютером и небольшим экраном. – Я должен вам кое-что показать.
– Освящение вот-вот начнется. Может, позже?
– Вряд ли.
– Вы показывайте, – разрешила Верити. – Я скоро вернусь.
Она выскользнула из капеллы.
– Что там такое? – повернулся я к Ти-Джею.
– Возможно, ничего. Возможно, просто математическая ошибка. Или системный сбой.
– И все же?
– В общем, если помните, вы попросили меня сместить фокус диссонанса на Ковентри 1940 года, и у нас вышло почти идеальное совпадение с моделью Ватерлоо, где фигурировал котелок.
– Помню, – настороженно проговорил я.
– Так вот, ключевое слово – «почти». – Он вывел на экран очередное серое пятно. – По периферийным сдвигам совпадает точь-в-точь, равно как и по основным областям – здесь и здесь. А вот сдвиг вокруг эпицентра выглядит иначе. И хотя в той точке, откуда миссис Биттнер выносила епископский пенек, сдвиг имел место, радикально увеличенным его не назовешь.
– Так ведь там попросту некуда было увеличивать сдвиг, – возразил я. – Лиззи Биттнер приходилось укладываться в очень узкий временной зазор – между моментом, когда сокровища видели последний раз, и их уничтожением в огне. Считаные минуты. Увеличенный сдвиг вытолкнул бы ее прямиком в пламя.
– Да, однако даже с учетом этих обстоятельств остается проблема окружающего сдвига. – Ти-Джей обрисовал одному ему видную область. – И тогда, – пробегая пальцами по кнопкам, продолжил он, – я попробовал передвинуть фокус вперед.
На экране появилась невнятная серая картинка.
– Вперед?
– Да. У меня, конечно, не хватало данных, чтобы точно определить пространственно-временную точку, как сделали вы, поэтому мне оставалось лишь принять окружающий сдвиг за периферийный, экстраполировать новый окружающий сдвиг и уже оттуда экстраполировать новый фокус.
Он вызвал на экран еще одну серую картинку.
– Вот, это модель Ватерлоо. Сейчас я наложу ее на модель со смещенным фокусом. Видите? Совпадает.
Я видел.
– И где теперь оказывается фокус? – спросил я. – В каком году?
– В 2678-м.
2678 год. Через шесть с лишним столетий.
– Пятнадцатое июня 2678 года. Как я и говорил, возможно, это ничего не значит и просто глюк. Ошибка в расчетах.
– А если нет?
– Тогда диссонанс вызвало не похищение епископского пенька из сорокового года.
– Но если не оно…
– Тогда это тоже этап самокоррекции, – подтвердил мою догадку Ти-Джей.
– Самокоррекции чего?
– Не знаю. Чего-то, что еще не произошло. Что случится только…
– В 2678 году, – закончил я. – А территориально куда этот фокус попадает?
Наверняка в такие же дальние дали, как и во времени. Аддис-Абеба? Марс? Малое Магелланово Облако?
