– Нет. Я не сказал им про К’рооля, потому что ходил по нужде. Я не могу постоянно следить за всем вокруг. Какой второй вопрос?
– Ты посоветовал мне держаться подальше от мостика. Мне и Финну. Почему?
– Ну, твой друг Финн просто очутился рядом, вот я и предостерег вас обоих. Подумал, вреда не будет, хоть твой Финн и засранец. А что касается тебя… Скажем так, у меня особый интерес к лаборатории ксенобиологии. Сентиментальная привязанность, вроде того. И еще скажу: я предполагал, что ты не отреагируешь на дела, творящиеся на «Интрепиде», банальными страхом и желанием спрятаться. Поэтому решил: пара слов с глазу на глаз не повредит. Захотел предупредить. – Дженкинс махнул рукой – видишь, мол. – И вот ты здесь. И по крайней мере, живой. Пока еще.
Он ткнул в кнопку панели управления, открыв перед Далем дверь в коридор «Интрепида». И ушел.
– Ну давай! – раздраженно пробормотал Дженкинс и грохнул по столу.
Над ним замерцала голограмма. Дженкинс снова грохнул. Даль глянул на Дюваль, Хестера, Финна и Хэнсона. В комнатушку Дженкинса набилось шестеро человек.
Дюваль закатила глаза.
– Пардон, – пробормотал Дженкинс, адресуясь не столько к гостям, сколько к себе. – Я подбираю списанное оборудование. Его привозят грузовые тележки. Приходится ремонтировать, и не всегда выходит гладко.
– Да ничего, – отозвался Даль, осматриваясь.
Площадку для тележек загромождали большой стол-проектор, разделявший сейчас хозяина убежища и гостей, узкая койка, небольшой шкаф, заставленный ящиками с влажными гигиеническими салфетками, контейнер с походными пайками разведмиссий Вселенского союза и портативный туалет. Даль задумался над тем, как туалет опорожняется и обслуживается. И решил, что лучше не знать.
– Скоро начнется? – поинтересовался Хестер. – Я думал, мы быстро управимся, и мне вроде как приспичило.
– Туалет к твоим услугам, – заметил Дженкинс.
– Я, пожалуй, воздержусь.
– Почему бы просто не рассказать? – предложил Даль. – Совсем не обязательно устраивать презентацию со слайд-шоу.
– Обязательно надо показать! – возразил Дженкинс. – На словах все покажется чистым безумием. А с графиками и картинками выходит… не таким чистым.
– Круто, – отозвался Финн и посмотрел косо на Даля – мол, спасибо сердечное за такие аттракционы.
Тот пожал плечами.
Дженкинс грохнул кулаком еще раз, и картинка стабилизировалась.
– Ха! Я готов!
– Слава богу! – выдохнул Хестер.
Дженкинс поводил руками над столом, возясь с набором картинок, высвеченных у поверхности, нашел нужный эскиз и вытащил на обозрение всем.
– Вот «Интрепид», – указал он на вращающуюся над столом объемную схему. – Это флагман флота Вселенского союза и один из самых крупных его кораблей. Но кораблей во флоте тысячи. Первые девять лет своего существования, помимо флагманского звания, «Интрепид» не выделялся на их фоне практически ничем – я имею в виду со статистической точки зрения.
«Интрепид» уменьшился и сменился графиком, показывающим две близкие временные зависимости: одна – средняя по флоту, вторая – индивидуальная по «Интрепиду».
– Основная задача «Интрепида» – исследования. Время от времени он принимал участие в военных действиях. В обоих случаях потери команды соответствуют средним по флоту, и даже немного ниже, поскольку Вселенский союз ценил свой флагман как символ флота и обыкновенно давал менее опасные задания. Но все изменилось пять лет назад.
График показал данные за последние пять лет. Кривая «Интрепида» взмыла вверх и выровнялась намного выше среднего по флоту уровня.
– Ух ты! – воскликнул Хэнсон.
– Вот именно «ух ты», – подтвердил Дженкинс.
– И что случилось? – поинтересовался Даль.
– Капитан Абернати, – ответила Дюваль. – Он принял командование пять лет назад.
– Близко. Но все-таки мимо, – отозвался Дженкинс, поводя руками над столом и копаясь в изображениях. – Да, Абернати принял командование пять лет назад. Но до того он четыре года командовал «Гриффином», где составил себе репутацию чуждого условностям, рискового, но эффективного и умелого лидера.
– «Рисковый», наверное, эвфемизм, обозначающий пристрастие к убийству членов команды, – предположил Хестер.
– Могло быть и так, – согласился Дженкинс. – Но тут иначе.
Он вывел изображение крейсера.
– Это «Гриффин».
За кораблем тянулась кривая, изображающая зависимость статистики потерь от времени.
– Как видите, вопреки репутации «рискового» капитана, потери на «Гриффине» отнюдь не превышают средние. Что впечатляет, поскольку «Гриффин» – военный корабль. Лишь когда Абернати назначили на «Интрепид», потери его команды резко подскочили.
– Может, он свихнулся? – предположил Финн.
– Его психологические тесты за последние пять лет безукоризненны.
– Откуда ты знаешь?.. – начал Финн и остановился, махнул рукой. – А, не важно. Понимаю, тупой вопрос.
– То есть, если я правильно понял, капитан не безумен и не старается сознательно подставлять команду, – резюмировал Даль. – Лейтенант Коллинз говорила о людях, жаловавшихся на высокую смертность на «Интрепиде». Им ответили, что флагман получает опасные задания и этим все объясняется. Но ты утверждаешь, что это не так.
– У нас высокая смертность во время высадок не потому, что задания рискованнее, чем у других. – Дженкинс покопался в папке и извлек изображения нескольких кораблей. – Вот для примера наши крейсеры и разведчики, то бишь те, кто обычно и рискует по-настоящему. Вот графики их потерь в зависимости от времени.
За изображениями выскочили кривые. Дженкинс перетянул их на график потерь «Интрепида».
– Как видите, их потери выше средних по флоту, но намного меньше потерь «Интрепида». А его высадки обычно определяются как гораздо менее рискованные, чем у крейсеров и военных разведчиков.
– Так отчего же мрут люди? – спросила Дюваль.
– Сами разведмиссии, в общем-то, не слишком опасные. Проблема в том, что обязательно случается что-нибудь непредвиденное.
– А, так, значит, дело все-таки в некомпетентности, – заключил Даль.
Дженкинс вывел портреты офицеров «Интрепида», списки их наград и почетных грамот.
– Глядите. Все-таки «Интрепид» – флагман нашего флота. На него не попадает абы кто.
– Не везет, что ли? – предположил Финн. – Похоже, у нашей посудины худшая карма во Вселенной.
– Второе как раз может быть правдой, – сказал на это Дженкинс. – Но невезение тут совсем ни при чем.
Даль даже захлопал глазами от удивления, вспомнив, что почти то же самое сказал, втаскивая Керенского в шаттл на разведмиссии.
– Наверное, что-то не то творится с нашими офицерами, – предположил он.
– Угу. С пятерыми: Абернати, К’роолем, Керенским, Вестом и Хартнеллом. Статистика указывает на поразительную странность. Если кто-либо из них участвует в высадке, заметно увеличивается вероятность катастрофической неудачи. Если присутствует двое, шансы возрастают экспоненциально. Если участвуют трое или больше, вероятность летальных потерь экипажа в миссии практически стопроцентная.
– Но сами они всегда выживают, – указал Хэнсон.
– Именно, – подтвердил Дженкинс. – Конечно, Керенского регулярно увечит. И остальные время от времени получают как следует. Но всегда выживают и поправляются. Всегда.
– И это ненормально, – поддакнул Даль.
– Конечно! – воскликнул Дженкинс, выводя портреты пяти офицеров и соответствующие графики. – У людей под их началом вероятность гибели несравнимо выше, чем у людей под началом любых других офицеров на таких же должностях во флоте. Во всем звездном флоте, за все время его существования – с момента образования Вселенского союза два века назад! Такие потери бывали в стародавних парусных флотах, и то офицеры тогда гибли наравне с командой. И капитаны, и помощники мерли как мухи.
– Чума и цинга – штуки страшные, – заметил Хестер.
– Не в цинге дело, – буркнул Дженкинс, смахнув рукой картинки. – Знаешь, в наше время офицеры тоже гибнут. Конечно, продвижение в чинах снижает риск гибели, но ведь не исключает его. По статистике, любой из этой пятерки уже должен был погибнуть дважды или трижды. Может, один или двое и смогли бы пережить подобные приключения. Но все пятеро? Шансы здесь меньше, чем умереть от удара молнии.
– Который бы они, конечно, пережили, – сострил Финн.
– Но не член экипажа, оказавшийся рядом, – добавила Дюваль.
– А, я вижу, до вас доходит! – обрадовался Дженкинс.
– Покамест ты всего лишь доказал, что происходящее с ними невозможно, – подытожил Даль.
Дженкинс покачал головой:
– Я не сказал «невозможно». Но есть вещи чертовски маловероятные. И это – одна из них.
– Насколько это маловероятно? – спросил Даль.
– За все время поиска аналогов я нашел только один корабль, где наблюдалась отчасти похожая статистика смертности в разведмиссиях, – сообщил Дженкинс, покопался в папках и вытащил изображение.
