опять. Тихо. Неплохой у нас городишко. Не хватает только баб с коромыслами и гогота гусей. Почти столица.
* * *
Вошел.
Как же странно все-таки тут.
«Это очень странное место», — сказала Алиса.
«Очень странное», — подтвердил Сказочник.
А не покурить ли прямо здесь, в зале? До завтрашнего утра выветрится, Янкель ведь тоже курящий, не учует.
Нет.
Вынув копию из яуфа, стал заряжать ее. Да это была не копия — как я сразу-то не разглядел? Оригинальный фильм, сделанный на обращаемой пленке. Подобную штуковину я видел давно: ОЧ-45, переименованная впоследствии в ОЧ-50. Сенситометрия… Склейки. Очень аккуратные. Проникся уважением к монтажеру-любителю. А фильм-то оказался чепухой.
Сидел в зале, покручивал сигарету в руках и думал, что надобно сходить в подсобку — покурить.
Усталость меня пришибла. Сначала показалось, что это была точно такая же усталость, накрывшая меня после первого сеанса у Марго. Нет, на этот раз вышло куда хуже — очень изнуряющая разбитость, когда изнемогаешь от всего, просто устаешь от усталости, как ни тавтологично выглядит это утверждение.
Переться с яуфом домой? Ведь если оставлю здесь, завтра Янкель его обнаружит и начнет задавать вопросы. Нет уж. Посмотрю и пойду. Дойду.
Что-то мешало мне врубить проектор. А ведь все было готово! Гудел трансформатор, неярко светил плафон под потолком. Оставалось только крутнуть пакетник, и должно было начаться очередное представление.
Я медлил. Был какой-то странный момент во всем этом. Вот какая штука, доехало до меня. Жизнь разделяется на некоторые этапы, словно главы в книге. Я перехожу к следующему параграфу. Разделу? Или всего лишь к абзацу? Да кто знает. К чему-то такому, что изменит мою жизнь после поворота рукоятки на девяносто.
Повернул. Свет погас — эту нехитрую автоматику я соорудил сам, собрав ее буквально из хлама — понадобились лишь вакуумный диод, полудохлый фотоэлемент и какое-то реле, найденное чуть ли не на помойке, плюс несколько конденсаторов и резисторов, выдранных, опять-таки, из утиля.
Начался сеанс. Для меня.
Качество оказалось куда хуже, чем то, на которое я рассчитывал. Сначала изображение было попросту нерезким. Это продолжалось настолько долго, что я подумал: а не мотануть ли вперед.
Я крутил оправу проекционника, понимая, что это суета. Настолько бредовой демонстрации (хохотнул) мне еще не доводилось устраивать. Наконец изображение более-менее сфокусировалось.
Поначалу картинка была черно-белой. То есть в оттенках серого — ну да, ОЧ. Угу, что-то похожее я уже смотрел по дальновидению: якобы научно-популярный фильм о том, как мы будем покорять эти просторы Вселенной. Покорили? Тебе же километр пройти пешком сложно, потребитель мой возлюбленный. Разве что от отэля до пляжа. И то далековато.
Ракета стартовала почти живописно. Снято почему-то напрямую с экрана нипковизора. Да и хрен со всем этим. Снова возникло желание мотануть.
Потом показали так называемый космос. Я не удержался и закурил. Ладно. Что-что, а вытяжка у нас мощная. У Янкеля же чувство обоняния атрофировано — знаю наверняка.
Космос (если это был настоящий космос, а не вид из курятника), выглядел глупо. Кадр: оператор направляет камеру в иллюминатор, а там — что? Да ничего. Просто какая-то чернота, лишенная перспективы. А вы говорили — пространство.
Хорошо, ухмыльнулся я, что же дальше? Фантастика, ставшая реальностью? Ну-ну.
Корабль прилетел на Марс. То, что это именно Марс, а не дурацкая посапка, понял почти моментально. Что такое комбинированная съемка, я примерно знаю. Такое нельзя снять в павильоне. Понял? Нет. Поверил.
В фильме было немало смущающих моментов. Когда горящий фильтр сигареты обжег пальцы, глубоко задумался: а все-таки, не подделка ли это? Технологии ведь не стоят на месте, я могу быть и не в курсе последних достижений.
Качество, в общем, было полное фуфло. Время от времени в кадр влезала чья-то нерезкая морда — настолько расфокусированная и бледная, что хоть святых выноси; долго мелькали какие-то бестолковые кадры.
На бобине было намотано не более трехсот двадцати — трехсот пятидесяти метров, минут на сорок от силы. Взглянул на разматывающуюся ленту. Около половины. Посмотрим дальше.
Вот сейчас и будет, наверное, сюжет, который и докажет, что все это балда. Нет. Резкость опять ушла, однако (затянувшись новой сигаретой) подумал: все-таки правда.
Верю.
А потом было интересно.
Оператор, похоже, читал какие-то учебники по искусству (теперь явно снимал другой человек). В голове у него что-то было. Во всяком случае, ему хватило ума установить кинокамеру на штатив. Таки этот гений соорудил квазирепортаж. Космонавты, типа, примарсианиваются (а как это еще сказать по-русски?) и занимаются изучением загадочной планеты, нет, чтоб рубиться с зеленокожими злодеями и завоевывать какое-то подобие любви этих марсианских принцесс, мля.
Марс оказался великолепен. Как он красив! Смерть. Потрясающие, чудовищно мрачные, суровые пейзажи. Не было никаких принцесс, если не считать Маргариты в скафандре странного вида.
Оператор взял дальний общий план. Горы, впадины и прочие красоты.
Средний план. Стоящий человек, свет почти контровой, лица не разглядеть. Похоже, фигура женская. Маргарита? Поди разбери.
Общий.
Скалы, камни, песок.
Камни.
Черные. Опять черные, потом темно-желтые с какой-то тоскливой зеленью в тенях, наконец, ослепительно-синие.
Дико восхитительно (а ведь бо́льшая часть кадров снята людьми, ничего не смыслящими в кино, соображал я, как же из этого сделали нечто художественное, хотя бы подобие его?)
Маргарита в мешковатом скафандре прогуливалась по Марсу. То есть не прогуливалась, конечно, а занималась изучением природы. Пилот, значит. И исследователь в одном лице.
Пейзаж сменился. Оператор начал снимать с другой точки.
Желто-коричневые виды, а вовсе не красноватые, как этого следовало ожидать — м-да, эта самая планета, что бы ни говорили ученые, не оправдала надежд. О!
В атмосфере Марса маловато кислорода — около 7 % (этого почти достаточно, чтобы дышать). Мысли мои скачут бог знает куда. Короче, так: О2 — 7,2 % (раньше считали, что его гораздо меньше). Ar — 2,1 %. N — 1,9 %. СО2 — остальное.
Так что, дышать, конечно, нельзя. Но это по данным нашей науки. Если все-таки допустить, что там многое иначе — тогда…
Подойдя к гигантским, даже исполинским фиолетовым гладиолусам, Маргарита, чуть помедлив, сняла шлем. Вдохнула разреженный воздух.
Вот так. Остановись, механик. Очень уж красиво все получается.
Не верю. Тупой научно-фантастический фильм. Нет! Тогда он был бы на позитивной пленке, а не на обращаемой!
Проектор стрекотал; на умеренно громкое гудение трансформатора — уже давно пора перебирать пластины — накладывалось урчание электродвигателя, грейфер с легким лязгом прыгал туда-сюда. Три зуба (у нас был архаичная конструкция) с каким-то механо-извращенческим наслаждением втыкались в перфорацию. Машина работала.
Пленка оборвалась. На склейке, точно.
Зарядил снова. Пропустил не так уж много.
Люди сменили скафандры на легкомысленные дыхательные маски.
