– Поймана? Каким образом?
– Почитайте историю! Насилие на Верхнем Кавалаане изжито, но их культура не изменилась. Гвен – бетейн Джаана Викари, принадлежащая ему женщина. Да, жена. Да, любовница. Но кое-что еще. Его собственность, рабыня – и это тоже, – а также подарок. Его подарок Сообществу Айронджейд. Благодаря ей он достиг высокого положения, да. Она должна рожать детей, если он ей прикажет, хочет она того или нет. Она также должна быть любовницей Гарса, хочет она того или нет. Если Джаан погибнет на дуэли с членом другого сообщества, Брейта или Редстила, Гвен перейдет к победителю как вещь, станет его бетейн, или простой эйн-кети, если победитель уже носит браслет из серебра с жадеитом. Если Джаан умрет естественной смертью или на дуэли с членом своего сообщества, Гвен перейдет к Гарсу. Ее желание не имеет значения. Если она ненавидит его, никому нет дела. Кавалаанцев это не интересует. А когда умрет Гарс? Вот тогда она станет эйн-кети, предназначенной просто рожать и рожать детей. Ею может пользоваться любой кет, любой сородич. Сообщество Айронджейд – огромная семья, тысячи и тысячи соплеменников, и каждый сможет ее иметь. Как она назвала Джаана? Муж? Нет. Тюремщик – вот кто он на самом деле. Он и Гарс. Тюремщики. Может быть, любящие, если вы думаете, что они способны любить, как вы или я. Джаантони чтит нашу Гвен. И это понятно. Как не чтить? Он теперь высокородный айронджейд, она – его бетейн, его подарок сообществу. А если она умрет или покинет его, он станет изгоем, посмешищем, лишится оружия, права голоса в Совете. Но он поработил ее, не испытывая к ней любви, а теперь, много лет спустя, она стала старше и умнее, теперь она это знает,
– закончил Руарк скороговоркой на одном дыхании.
Дерк спросил в замешательстве:
– Значит, он не любит ее?
– Как вы любите принадлежащие вам вещи, так высокородный любит свою бетейн. Серебряно-жадеитовые узы очень крепки, их нельзя порвать, но это узы обязательств и обладания. Никакой любви. Если кавалаанцы вообще способны на любовь, то ее можно найти в отношениях с выбранным братом. Он и защитник, и родственная душа, любовник и соратник в войне, истинно преданный друг, источник удовольствия и утешитель. Они связаны пожизненно нерушимыми узами.
– Тейн, – пробормотал Дерк, а мысли его уже унеслись в даль будущего.
– Тейн, – кивнул Руарк. – Несмотря на свою природную жестокость, кавалаанцы создали прекрасную поэзию. Так вот, большинство стихов прославляют тейна. Тейна, который носит железный браслет со светящимся камнем. Ни одно не посвящено серебряно-жадеитовому союзу.
Все встало на свои места.
– Вы говорите, что она и Джаан не любят друг друга, – начал Дерк. – Гвен – его рабыня. И все же она его не покидает?
Круглое лицо Руарка покраснело.
– Не покидает? Крайняя чушь! Они ее поймают и вернут силой. Высокородный должен защищать свою бетейн и убить любого, кто попытается похитить ее.
– И она послала мне говорящий камень…
– Гвен сказала мне, я знаю. Ей не на кого больше надеяться. Кавалаанцы? Джаантони уже дважды убивал на дуэлях. Ни один кавалаанец не посмеет прикоснуться к ней. И что толку, если и посмеет? Я? Можно надеяться на мою помощь? – В этот момент на круглом лице кимдиссца появилось выражение презрения к самому себе. – Именно вы, т'Лариен. Вы надежда Гвен. Вы в долгу перед ней. Вы тот, кто ее любил.
Дерк услышал свой голос, звучавший откуда-то издали.
– Я все еще ее люблю, – сказал он.
– Да? Я думаю, вы знаете, что Гвен… хотя она сама никогда не скажет, все же я думаю… она тоже… Как прежде. Чувства, каких она никогда не испытывала к Джаантони Рив Вулфу Высокородному Айронджейду Викари.
Зеленое вино оказалось гораздо крепче, чем он ожидал. Только один стакан, единственный высокий стакан, а комната кружилась, и ему приходилось прилагать усилия для того, чтобы сидеть прямо. Дерк т'Лариен думал. Сначала ему казалось, что в речах Руарка нет никакого смысла, потом смысла стало слишком много. Он объяснил все. Дерк понял, теперь он знает, что делать. Или ему это только кажется? Комната качалась, погружалась во тьму, затем снова светлела, опять темнела и опять светлела. Дерк ощущал то уверенность, то сомнение. Что он должен сделать? Что-то… что-то для Гвен. Он должен докопаться до сути вещей, и тогда…
Он поднес руку ко лбу и ощутил капельки пота под спутанными волосами. Руарк замер, на его лице появилось выражение тревоги.
– Ох! – воскликнул кимдиссец. – Вам стало плохо от вина! Крайне глупо с моей стороны! Я виноват. Внешнепланетное вино и авалонский желудок, да. Еда поможет. Вы знаете, еда.
Он поспешил из комнаты, зацепив по дороге цветок в горшке. Черные стреловидные листья еще долго покачивались.
Дерк сидел очень спокойно. Где-то далеко он слышал звяканье тарелок и кастрюль, но не обращал на это внимания. В задумчивости он сморщил усеянный капельками пота лоб, пытаясь сосредоточиться, но это оказалось на удивление трудно. Смысл ускользал от него, и даже то, что казалось понятным, расплывалось в затуманенном сознании. Мечты пробуждались к жизни по мере того, как в его воображении гибли деревья-душители. Он может осуществить это, пробудить день, положить конец долгому бесконечному закату и получить обратно свою Джинни, свою Гвиневеру, и она всегда будет рядом с ним. Да, да!
Когда Руарк вернулся с мягким сыром, красными клубнями и горячим мясом, Дерк выглядел уже спокойнее и увереннее. Он взял тарелку и начал медленно жевать, почти не слушая болтовню своего хозяина. Он встретится с кавалаанцами за завтраком, поговорит с ними. Постарается выяснить, что сможет. Затем он будет действовать. Завтра.
– …я не хотел вас обидеть, – говорил Викари. – Вы неглупый человек, Лоримаар, но в данном случае мне ваше поведение кажется неразумным.
Дерк замер на пороге, тяжелая деревянная дверь, которую он толкнул не задумываясь, широко распахнулась. Они повернули головы в его сторону и смотрели на него четырьмя парами глаз. Последним повернулся Викари, после того как закончил фразу. Гвен пригласила Дерка на завтрак накануне вечером (его одного, так как Руарк и кавалаанцы старались избегать встреч, когда это было возможно), и время было вполне подходящим – недавно взошло солнце. Но он увидел в комнате совсем не то, что ожидал.
Их было четверо в огромной, гулкой гостиной. Гвен, непричесанная, с заспанными глазами, сидела на покрытой кожей деревянной кушетке перед камином, который по-прежнему охраняли фантастические чудовища. Гарс Джанасек возвышался за ее спиной, скрестив на груди руки, а Викари и незнакомец стояли друг против друга у камина. Все трое мужчин имели при себе оружие. На Джанасеке были брюки с крагами и рубашка из мягкой темно-серой ткани с высоким воротником и двумя рядами черных железных пуговиц. Более короткий правый рукав его рубашки открывал взору массивный железный браслет, на котором слабо светились камни. Одежда Викари тоже была серого цвета, но глубокий вырез рубашки без пуговиц доходил почти до пояса, и на его темной волосатой груди виднелся жадеитовый медальон на железной цепочке.
