Оно должно было продолжаться два с лишним земных столетия. Для обитателей Гелликонии зимние холода уходили в область легенд — до тех пор, пока эти легенды снова не станут действительностью.
Ближайшее к Гелликонии светило, Беталикс, все так же продолжало лить на планету свет; но Фреир сиял на 30 % ярче, чем Беталикс, хотя расстояние до него было в 200 раз больше.
Наблюдатели на Земле уделяли событиям на Гелликонии самое пристальное внимание. И нити неразрывной древней сети — нити религии, которые оплели по рукам и ногам Борлиен — были прекрасно известны и понятны им уже очень давно.
Глава III
Развод поспешный и необдуманный
Несмотря на большую протяженность береговой линии своей страны, борлиенцы никогда не считались хорошими мореходами. И никогда не были умелыми кораблестроителями, такими, как, например, сиборнельцы или другие народы, населяющие Геспагорат. Корабль, который нес короля и грамоту с высочайшим дозволением на развод в Гравабагалинен, был небольшим бригом со скругленными носом и кормой. Большую часть плавания корабль держался в виду берега, определяя свой курс по галсовой доске; вставленные в нее особые колышки служили ориентирами для вахтенных.
Едва бриг отчалил, сопровождаемый баржей с Первым Фагорским Полком, король застыл у поручней и впился взглядом в береговую полосу, словно желал увидеть королеву непременно первым. Потрясенный видом бесконечного водного простора, обессиленный качкой, фагор Юлий рухнул на палубу у ног хозяина — но впервые за долгое время король не проявил сочувствия к своему любимцу.
Под скрип снастей бриг разрезал простор спокойного моря. Внезапно король пошатнулся и рухнул на палубу. Подбежавшие придворные подняли монарха и отнесли его в шатер и уложили там. Лицо короля, которое он упорно прятал в ладонях, было смертельно бледным. Не отнимая рук от лица, он катался по своему ложу, словно обезумев от приступов боли.
Осмотрев монарха, придворный лекарь велел всем покинуть шатер, попросив остаться только КараБансити.
— Присмотрите за его величеством, господин советник. На мой взгляд, у него нет ничего серьезного — всего-навсего приступ морской болезни. Как только мы сойдем на берег, он тут же поправится.
— Насколько я знаю, внешними симптомами морской болезни является рвота.
— Гм… Когда дело касается простолюдинов — да. Но здесь другой случай. У особ королевской крови многие болезни протекают иначе.
Лекарь с поклоном удалился. Через некоторое время бормотание короля стало более разборчивым.
— Конечно, я задумал ужасное, но должен довести это до конца… Да поможет мне Великий Акханаба…
— Ваше величество, осмелюсь предложить вам беседу о вещах любопытных и важных, которая может успокоить ваш мятущийся разум. Я имею в виду тот редкостный предмет, на том странном браслете, что сейчас находится у вас…
Подняв голову, король проговорил тихо, но уверенно:
— Убирайся вон, дурак, или я прикажу бросить тебя за борт. На всей земле для меня сейчас нет ничего важного.
— Желаю вашему величеству скорейшего выздоровления, — скромно проговорил КараБансити и неуклюже попятился, нащупывая за спиной выход.
После двухдневного плавания маленькая королевская флотилия вошла в уютную бухту Гравабагалинен. Король ЯндолАнганол, который так же внезапно пришел в себя, как до этого занемог, спустился по трапу прямо в пену прибоя. Элам Эсомбер придерживал край королевского плаща: в Гравабагалинен не было пристани.
Посланник сошел на берег в сопровождении десятка сановников из высшего экклезиального кабинета, составляющих, по словам Эсомбера, свиту его викариев. Король взял с собой только нескольких латников-телохранителей во главе с их капитаном.
Дворец королевы в отдалении казался вымершим. Узкие окна были наглухо закрыты ставнями. На башенке развевался черный флаг.
Лицо короля было столь же непроницаемо, как закрытые дворцовые окна. Сопровождающие его люди не осмеливались взглянуть на монарха, страшась встретить его пронзительный орлиный взор. Невзирая на нетерпение Эсомбера, ЯндолАнганол настоял на том, чтобы дождаться, пока второй корабль будет вытащен матросами на берег достаточно высоко, чтобы сходни легли на песок, и солдаты-нечелы смогли бы сойти на берег, не замочив ног.
Когда Первый Фагорский высадился, король лично провел построение и обратился к воинам с краткой, но энергичной речью на их языке. После этого он наконец отдал приказ двигаться к дворцу. Рунт Юлий, довольный, что вновь оказался на суше, бежал перед хозяином, играл и вертелся, вздымая из-под ног песчаные вихри.
На полпути к дворцу процессию встретила древняя старуха в черном кидранте и белом фартуке, с палкой в руке. Ее сопровождали два стражника без оружия.
Вблизи было хорошо видно, как сильно обветшал дворец. На крышах, на стенах веранд, на террасе и балюстраде зияли прорехи, которые некому было заделать. Куда ни глянь, повсюду не было видно ни одной живой души, даже зверя, за исключением только далекого холма, на котором паслось небольшое стадо косуль. От берега доносился монотонный шум морского прибоя.
Король был облачен в мрачные, под стать его настроению, одежды. Для свидания с МирдемИнггалой он выбрал простую куртку без рисунка и вышивки и темно-синие, почти черные, бриджи. В отличие от короля изящный посланник был одет ярко: в дымчато-голубую пару, хорошо гармонирующую с розовым коротким плащом. Чтобы замаскировать корабельные запахи, еще с утра Эсомбер надушился.
Возвещая о прибытии короля, капитан латников протрубил в рог. Дверь дворца осталась закрытой. Воздев руки к небесам, старуха в черном что-то глухо забормотала береговому бризу.
Сорвавшись с места, ЯндолАнганол бросился к двери и несколько раз ударил по ней рукоятью меча. Внутри здания разнеслось гулкое эхо, в ответ которому залаяли сторожевые псы. Наконец в скважине заскрипел ключ. Другая старая карга, похожая на первую как родная сестра, отворила дверь, приветствовала короля, мигая от яркого дневного света, и отступила в сторону, давая ему возможность войти.
Внутри дворца царил глубокий сумрак. Собаки, пока дверь была заперта, лаяли вовсю, но как только она открылась, тут же куда-то попрятались.
— Может, Акханаба со свойственным его жаркому темпераменту милосердием наслал сюда чуму, — предположил Эсомбер, — избавив тем самым здешних обитателей от земных печалей, а нас наказав бесполезным путешествием и тяготами ожидания?
Король громко позвал. Наверху высокой лестницы показался свет.
