Однажды на фестивале молодежи и студентов красавица совсем глупо увлеклась очаровательным зеленоглазым юношей, на вид примерно ее лет. Он так трогательно ухаживал, по-детски ревновал ее к многочисленным женихам и поклонникам, заваливал ее дорогими подарками. Сама не заметила, как оказалась его женой.
Оформляя выездные документы, отец Эгле высокопарно рыдал и махал платочком в след самолету. Он уже тогда знал, что это любовь долго не продлится. Папа хорошо изучил дочку за тридцать два года.
Сначала жизнь с Ником казалась похожей на волшебную сказку. Муж любил ее и предвосхищал любой каприз, буквально сдувал пылинки, сам все делал по дому. Ни у кого в селении не было такой машины, одежды, украшений. Все в этом доме было для нее. Ни одна лягушка, ни одна мошка не смела, потревожить ее сон. По первому требованию были поездки в экзотические страны и просто теплое море (если муж не был занят на работе), или пикник в живописном уголке леса. Были и тихие семейные вечера при свечах – с изысканными ласками или "сумасшедшими любовными скачками", смотря, чего больше хотелось любимой жене. Дни ее временных недомоганий становились золотыми для владельцев аптек и сувенирных лавок.
Но вскоре молодая женщина заскучала. Волшебство сказки нарушалось тем, что приходилось мириться с внезапными уходами мужа из дома, с уединенной жизнью в лесу. Еще Эгле бесило то, что муж совершенно не разделял ее интересов. Он прекрасно разбирался в предметах роскоши, в золотых украшениях, в драгоценных камнях, в элитной одежде. Но при этом носил простую добротную одежду и обувь из соседнего магазина. Названия "Версаче", "Валентино", "Кристиан Диор", "Шанель",
"Фаберже" – не вызывали в его душе заветного трепета.
– Надо – покупай! – спокойно говорил супруг, выписывая чек на нужную сумму. И это портило удовольствие от покупки.
Этот никс знал толк в дорогих винах, изысканных блюдах Европейской, Кавказской, Японской и Китайской кухонь. Но тут же мог искренне нахваливать обычные пельмени, которые готовились и подавались в гостинице "Серебряный Карп". Хозяин и хозяйка этой гостиницы очень дружны с Ником. Казалось, что муж способен сжевать все, "что содержит органические соединения".
– Мне кажется, – шепнула дама колдунье на ушко, – что Карпинуса – это родная мать Ника. Она вела себя как настоящая свекровь!
– Вы, милочка, ошибаетесь, – успокоила ее хозяйка дома, – его мама умерла очень давно. И клиентка продолжила свой рассказ.
Ник иногда отсутствовал несколько дней, возвращался уставшим, нередко с синяками.
И день, два, а то и все три просто отсыпался. Эгле все это время питалась печеньем и газированными напитками. Ведь прислуги в доме не было и никто, кроме Ника, не готовил еду молодой жене.
А если Ник был ранен, то приходила эта противная корова Карпинуса, хозяйка гостиницы "Серебряный Карп". Она вела себя так, будто Эгле не существовала. И даже не думала о том, чтобы обслуживать молодую женщину. Кроме того, тетка позволяла себе ею командовать – заставляла сервировать стол на троих, кипятить воду для перевязок, запрещала курить в доме. Этот кошмар длился несколько дней.
"Просто тетушка Карпинуса не знает, что взрослая здоровая женщина нуждается в няньке" – подумала колдунья, слушая рассказ клиентки.
Однажды Эгле устроила мужу скандал. Она сбросила со стола тарелку с едой, запустила в него стаканом с вином, (метательный снаряд был перехвачен неповрежденной рукой и поставлен в безопасное место).
– Ты меня совсем не любишь! В грош не ставишь,- кричала дурным голосом красавица, замахиваясь на супруга толстым журналом "Космополитен" (где почерпнула способ воздействия на мужа-тирана), – Ты где-то три дня пропадал, потом спал как сурок, а бедная Эгле давилась сухим печеньем.
– Я деньги не печатаю,- возразил муж, отнимая методическое пособие для истеричек,
– И у меня нет папы дипломата. Чтобы вкусно кушать приходиться много работать.
Это моя работа, ты понимаешь! К тому же, у бедной Эгле есть для чего-то руки, а холодильнике полно продуктов.
Но Эгле не унималась. Ей хотелось и побольше денег, и свободной любви. Женщине хотелось менять партнеров, помыкать ими, доказывая свою исключительность. Но помыкать было некем, муж и тот начал ее воспитывать.
– Ты разве не видишь, что мне скучно и грустно,- кричала Эгле. Женщина пыталась объяснить этому эльфу, что ей некуда надеть дорогую одежду и украшения. Что в них толку, когда ее подружки – "пиявки да лягушки"? Как достали друзья мужа с их солдафонским юмором! Сами считают себя представителями сверхцивилизации, а к женщинам относятся, как во времена Лоэнгрина, на три "к" – "киндер", "кухен", "кирхе"- дети, кухня, и церковь. (Чья бы корова мычала, твоя бы молчала – подумала Хильдегарда, – можно подумать, ты чем-нибудь, кроме тряпок, интересовалась.) Молодой жене страшно надоел братец Эрик, который сам гуляет, с кем попало ("Уж если влюбился, так на весь день, а повезет – то до утра"), а ей читает проповеди о нравственности и благочестии. Эгле всего-то попросила родственника скрасть ей одну из одиноких ночей. Она молода и хочет блистать в обществе, а не в мерзком офицерском собрании, среди древних стариков с лицами юношей, которые могут часами орать свои дурные песенки. Ее приводили в бешенство эти тетки – жены никсов.
Эгле просто не принимала участия в их разговорах о любительском театре, в обсуждение новых книг, картин и компьютерных программ. А женщинам были совершенно не интересны "мыльные оперы": у них просто не было времени на то, чтобы тратить его на созерцание совершенно непонятных отношений на протяжении двухсот часов в режиме реального времени. Офицерские жены вскоре оставили Эгле в покое. И особенно с ней не откровенничали. Так… терпели ее присутствие.
– Представляете, – возмущенно вспоминала Эгле общение с ними, – они совершенно не интересуются тем, что происходит в мире! Настоящие курицы! Одно только непонятно: как им удается так хорошо выглядеть, и где они находят хороших стилистов в такой глуши.
Хильдегарда даже не стала возражать клиентке. Ей стало, вдруг, так жалко эту красивую и когда-то умную женщину, испорченную бестолковым воспитанием, избалованную легким успехом. С таким умом и красотой Эгле могла так многого добиться, а вместо этого всю жизнь пролежала на диване перед телевизором. И еще считает верхом блаженства болтовню на светских раутах. Тем временем рассказ дамы продолжался.
Все чаще, вместо обычных нежных уговоров, Ник строго перебивал жену.
– Скучно, так займись чем-нибудь. Дело всегда найдется, если поискать! Можешь участвовать в любительском театре, могу свести с нужными людьми. В доме неплохая библиотека. У тебя полно свободного времени и есть деньги. Со связями я помогу.
