Ознакомительная версия.
Кошка скребет на свой хребет. Наскреб и Диавол Христофорович. Своими бесчеловечными опытами он все-таки пробудил в термитах подлинные зачатки разума и острое чувство мести. Мало того, вредительские насекомые стакнулись со своими покалеченными тюремщиками и на загривках вполне здоровых молодых птиц совершили массированный десант на Москву, куда к тому времени отбыл из эвакуации академик Фулюганов.
Ни о чем наш Христофорович не подозревал, отпраздновал Победу, в дело которой внес непоправимый вклад, стал похаживать по женскому полу, принял участие в подготовке к исторической сессии ВАСХНИЛ. Он к тому времени обнаружил чувство социальной справедливости у колосьев ржи ("Матушка рожь кормит всех сплошь") и собирался с этой позиции переплюнуть Трофима Денисовича. Но тут...
Словом, сначала у него пропал паспорт. Что ж, Фулюганов человек известный, в паспортном столе откозыряли и велели скоро ждать новый. Но вместо нового паспорта появились новые неприятности. Оказалось, исчезли вообще все документы, подтверждающие его незаурядную личность или в какой-то степени ее касающиеся. С полок библиотек пропали все научные труды. Правда, нет худа без добра: в архивах НКВД сгинули доносы врагов. Но ведь и собственные исчезли! И прекрасных характеристик не стало! "Самозванец какой-то, - стали поговаривать коллеги в академических ермолках. - Без роду, батенька, без племени - вон шнобель какой! Убил, наверное, настоящего Фулюганова, все открытия присвоил, а труп расчленил". "Да я ваш, братцы! - доказывал Диавол Христофорович. - Вот и протокол соответствующего заседания..." Но как раз протокола-то и не было. В газетах, сообщавших о наградах Фулюганова, торчали дыры. Это, ясное дело, поработали термиты - крепко же он их обидел!
В таких условиях воспрянувшим врагам ничего не стоило уничтожить академика и отправить его в Заведение.
Кузьма Никитич радостью обрадовался, что у него теперь настоящий академик и лауреат, и назначил Фулюганова командовать всей научной частью, несмотря на то что по возрасту это право принадлежало пушкинисту Рогозулину.
14. ПУШКИН - НАША СЛАВА БОЕВАЯ
Когда умирает хороший человек, а тем более Пушкин, сейчас же набежит много народу и посмотрит: нельзя ли чего-нибудь сотворить? Так как воротить хорошего человека, а тем более Пушкина, невозможно, набежавшие решают разъяснить оставшимся, как хороший человек жил, да что ел, да какими предметами пользовался, да что он имел в виду, написав слово "чернь".
С большим опозданием набежал на Пушкина в двадцатые годы Егор Хасбулатович Рогозулин, да лихо так набежал: сочинил и напечатал брошюрку "Тайна бороды Черномора". В брошюрке он неопровержимо доказывал: ежели в поэме "Руслан и Людмила" везде, где речь идет о Черноморе, вместо слова "борода" подставить "елда", то выйдет очень хорошо и озорно. Брошюрку вкупе с автором обвинили в порнографии и сожгли, причем автор не сгорел, а бежал в стальные объятия Лефа. Там он в два счета переменил точку зрения на Пушкина и в два счета объяснил, что Александр Сергеевич - певец ручек, ножек и некоторых других вещей, без которых пролетариат вполне перетопчется. За это ему тоже досталось на орехи. Пришлось бежать к конструктивистам, овладеть смежной профессией молотобойца и создать книгу "Завод-богатырь", которая не устарела и доныне, так как оборудование на этом заводе с тех пор и не менялось.
Одним из первых Рогозулин сообразил, что для удобства литературоведения всех писателей следует собрать до кучи. К сожалению, на известной картине, изображающей встречу писателей на квартире у Горького, мы не увидим Егора Хасбулатовича, потому что он сидит под столом в ногах у Фадеева. Из-за этого произошло недоразумение и Рогозулина чуть было не застрелили, но промахнулись.
Потрясенный избавлением от гэпэушной пули, Егор Хасбулатович немедленно сформулировал определение социалистического реализма и внушил его всем присутствующим непосредственно из-под стола. За это под стол упало немало лакомых кусков, а Демьян Бедный даже пожертвовал своим стаканом водки. Вот так, за недорого, наша литература получила ценный подарок, расплатиться за который не может и посейчас.
В тысяча девятьсот тридцать седьмом году стране было велено праздновать радостное событие: сто лет как Пушкина нет. Егор Хасбулатович воспрял, сильно постарался и отыскал десятую главу "Онегина". Глава эта весьма отличалась от тех, что нашли конкуренты: Александр Сергеевич в ней предрекал события в России на сто лет вперед. Было очень похоже, некоторые даже путали:
Году в семнадцатом я вижу
Старинный город Петроград.
Как санкюлоты по Парижу,
Бежит матрос, бежит солдат.
Бразды правления взрывая,
В буржуев на ходу стреляя,
С призывом "Граждане! Вперед!"
Рабочий тащит пулемет.
Его бессменная подруга,
С кувшином охтенка спешит,
Где запасной патрон лежит,
Протяжно завывает вьюга.
И в белом венчике из роз
Уж веселится храбрый Росс!
Егор Хасбулатович изготовился к почестям, но критик Ермилов нашел, что строки
Ярем он тяжкой продразверстки
Налогом легким заменил
слишком тепло отзываются о нэпе, который мы отбросили к черту.
Попутно Егор Хасбулатович выпустил брошюру "Сукин сын Дантес". В ней рассказывалось, что убийца поэта действительно был порождением безответственных опытов преступного химика Лаперуза над домашними животными. В качестве доказательства прилагалась фотография собачьего хвоста, неизвестно кому принадлежавшего.
В тысяча девятьсот тридцать девятом году Егор Хасбулатович был даже представлен Риббентропу во время известного визита, и пораженный Риббентроп сказал, что в ведомстве доктора Геббельса он всякого навидался и наслышался, но такого... Похвала гитлеровского дипломата была палка о двух концах, но все обошлось.
Где провел Егор Хасбулатович тяжкие военные годы - никто не знает. Жена его только приговаривала: "По четыреста граммов масла на человека! Как мы выжили?!" Помнят, правда, что под эвакуацию ему удалось достать два вагона, а из поверженной Германии он припер всякого добра два вагона же.
Не успев отереть лица от воображаемой пороховой гари, Рогозулин бросился в самую гущу борьбы на фронтах идеологических. В посрамление английскому языку доказал, что тот является хорошо испорченным русским, и шекспировское "my sweat" - не что иное, как наше ласковое "мой свет", а сам Шекспир - холоп Ивана Грозного, бежавший от прогрессивного царя в Альбион на самодельных крыльях с паровым приводом.
Он и Пушкина не забыл: никакой он не эфиоп, не арап, прозвище "Аннибал" получил его предок от Петра под горячую руку, потому что был большой ходок, но всегда отпирался.
Ознакомительная версия.
