Оказывается, Конкордии Аристарховне нравилась моя игра.
Она была влюблена в тревожных обитателей первичных земных морей. Особенно ее занимали археоциаты. Она строила особенные миры из живых ажурных кубков, – ведь непонятно до сих пор, были археоциаты растениями или животными…
Милиция, наконец, уехала.
Я извинился и вынул мобильник.
Странно, но Центральная станция скорой помощи откликнулась сразу.
«В какую больницу доставили пострадавшую?»
«Это вы про наезд, что ли?»
«Ну да, про наезд».
«А вы кто пострадавшей будете?»
«Пострадавшей? Дальний родственник я».
Трубку сразу повесили. Версия с дальним родственником не прошла.
Конкордия Аристарховна понимающе улыбнулась. Она не хуже капитана милиции Жени Кутасовой изучила всю интонацию мужского (и не только) вранья. У нее был большой международный опыт.
«К сожалению, мне пора».
Я коснулся губами узкой ладошки.
На меня нежно пахнуло аккуратной старостью и чистотой.
«В субботу… В 17.00… Вход свободный… В библиотеке имени Чехова…»
Проводив костенурку взглядом, я машинально вытянул афишку, лежавшую под коричневой папкой меню. «В субботу…» То есть сегодня. «В 17.00…» То есть через пару часов. «В библиотеке имени Чехова… состоится встреча с известным доктором Григорием Лейбовичем…» Что-то жуликоватое почудилось мне в фамилии известного доктора. «Выпускник 1-го московского медицинского института, живет в США, часто приезжает на Родину… Автор книги, являющейся результатом прямых контактов с интеллектуальными существами запредельного мира… На встрече (указывался адрес книжного магазина) доктор Григорий Лейбович продемонстрирует настоящий ченнелинговый контакт, а все желающие смогут задать вопросы».
И подчеркивалось: «Вход свободный».
8.Я снова вынул мобильник.
На этот раз я звонил Жене Кутасовой.
«Много работы?» – посочувствовал я (капитан Кутасова обожала сочувствие).
«Да нет, совсем мало! – как ни странно, Женя обрадовалась моему звонку. Может, в душе все еще не могла поверить, что мы расстались. – Совсем тихий день. Пара квартирных краж, ну, изнасилование…»
«А наезды?»
«На людей?»
«Само собой».
«Не зафиксированы».
«Не может быть. Я сам видел, как девушку сбило…»
«Подожди минутку».
Она, видимо, положила трубку.
Вяло и далеко перекликались незнакомые голоса.
«Ой, правда! – наконец услышал я голос капитана милиции Жени Кутасовой. – Был наезд. Примерно час назад».
«А эта девушка жива?»
«Ты ее знаешь?» – ревниво спросила Женя.
«Да нет, просто все случилось у нас перед глазами».
«У кого это у нас?» – голос капитана милиции стал еще холоднее.
«Мы сидели в кафе с Конкордией Аристарховной. Ты должна ее знать».
«А почему ты спрашиваешь про сбитую?»
«Да просто так… Жалко…»
«Просто так жалостью не разбрасываются».
«Да я и сам это знаю. Только какая-то странная была девушка».
«Ой, теперь сама вижу… В рапорте указано… Сатиновая юбка… Рыжая прическа калачиком…»
«Помнишь, мы видели рыжую в твоей квартире?»
«Ага, помню, – пораженно откликнулась капитан милиции. Она явно боролась с собой, может, хотела бросить трубку. – Непонятки тут у нас с этой пострадавшей».
«Ее хоть довезли до больницы?»
«Не успели».
«Умерла?»
«Нет».
«Тогда почему не успели?»
«А потому и не успели, что исчезла!»
«Сбежала? Выпрыгнула из машины, что ли?»
«Разбираемся…»
Женя снова с кем-то там пожужжала.
«Не знаю, что и сказать… – Голос капитана Жени Кутасовой немного потеплел. – Нарушитель исчез, не поймали нарушителя. Как сквозь землю провалилась черная «эмка», будто ее не было. А врач скорой – опытная, характеризуется положительно. Утверждает, что все как всегда. Уложили пострадавшую на носилки. Пульс слабый, но прощупывался. А потом…»
«Что потом?»
«Ты не поверишь!»
«Тебе поверю», – польстил я.
«А потом пульс стал исчезать… – Женя понизила голос, будто не хотела, чтобы в милицейском кабинете ее слышали. – И рука пострадавшей стала исчезать. Клянусь! Так в рапорте написано. Помнишь, эти девки, – вернулась она к своим давним подозрениям. – Ну, которых ты водил в мою квартиру. Они тоже как-то странно исчезали. Двери-окна заперты, а они исчезают. И в рапорте отмечено, что тело пострадавшей как будто растаяло прямо на глазах у врача… Чего тут непонятного? – вдруг заорала в трубку капитан Женя Кутасова, наверное, кому-то, кто ее там слышал со стороны. – Как мороженое! Понял! Так вся и растаяла. Осталась только одежда. «Сатиновая потертая юбка…» Только учти, Сергей Александрович, – повысила голос капитан милиции, – теперь мы тебе ничего не вернем, хватит с тебя дурацкой тетради. Про белье исчезнувшей сучки даже не заикайся. Она у тебя, наверное, в сельпо одевалась, извращенец!»
«В библиотеке имени Чехова… Выпускник 1-го московского медицинского института… Продемонстрирует настоящий ченнелинговый контакт, а все желающие смогут задать вопросы…»
А почему не пойти?
Хватит с меня всех этих историй.
Тетрадь… Электрик… Девушка Лиса…
Хватит! Хватит! Я ведь не знал, что все только начинается.
1.Доктор Лейбович не выглядел бедняком.
Плотный, суровый. Костюм – ничего броского, галстук за триста баксов.
Еще – на безымянном пальце перстень. Стоимость? Мне хватило бы съездить в Сикким и обратно. Взгляд внимательный. Слушателей в библиотеке собралось не менее двадцати душ – разного возраста, разного социального положения. Сидели вокруг исцарапанного круглого стола. На книжных полках пестрые обложки. «Ведьма с Портобелло», «Дневник информационного террориста», «Ужасы ночью», «Замуж за миллионера», «От эффективности к величию», «Легкий способ бросить курить». Все доступно, все функционально.
Не глядя, протянул руку. Вытянул сдвоенный номер толстого журнала.
…слесарь Петров из маленького хозуправления привел в НКВД злостного инженера Ломова. Инженер обещал слесарю десять тысяч рублей за совершение диверсионного акта – вбить железный болт в электрический кабель на большом заводе. Конечно, данное событие можно посчитать незначительным, но на самом деле это не так. На самом деле это знаковое событие. Оно говорит об ужасной, всеобщей, всюду разгоревшейся борьбе. События множатся. Они нарастают, как лавина. Вот доцент пединститута помог органам разоблачить шпионскую работу своей собственной жены. Дворники с проспекта Сталина добровольно приняли обязанность ежедневно докладывать о настроениях жильцов трех крупных домов центрального района. Люди, как никогда, тянутся к духовной чистоте, не хотят терпеть дурного.
