Больше в распечатке меня ничто не заинтересовало. Потом я просмотрю ее подробно. Пока что я отпихнул ее в сторону и стал набирать сообщения.
Бейтс, коронер, прислал мне еще один отчет. Они закончили вскрытие обугленных трупов. Ничего нового. Но отпечатки пальцев были опознаны. Двое исчезнувших, пропали шесть и восемь месяцев назад. АГА!
Эта картина мне была знакома. Я даже не взглянул на имена и сразу перешел к генетическому анализу.
Так и есть. Отпечатки пальцев не соответствовали генетическому коду. Все двадцать кончиков пальцев должны быть трансплантатами. И скальп мужчины тоже пересажен: его собственные волосы были светлыми.
Я откинулся в кресле, довольно взирая на голограммы обугленных черепов.
Ах вы, злобные сукины дети. Оба – органлеггеры. Коль скоро имеется сырой материал, большинство органлеггеров постоянно меняют отпечатки пальцев. И образы сетчатки глаз. Но с этих сожженных глазниц мы отпечатков не получим. Так что необычное там было оружие или нет, но дело все-таки касалось АРМ. То есть меня.
И мы все еще не знали, кто убил их – и чем.
Вряд ли это могла быть соперничающая шайка. Во-первых, конкуренции нет. Для каждого органлеггера, уцелевшего после того, как в прошлом году АРМ опустошила их ряды, найдется куча дел. Во-вторых, зачем было выбрасывать покойников на движущийся тротуар? Органлеггеры-конкуренты просто разобрали бы их для своих банков органов. Ничего не пропадет, и никто не хватится.
Ведь мне хотелось как следует увязнуть в каком-нибудь деле, когда начнется охота на матерей. Смерть Синклера к АРМ отношения не имела, а его поле, сжимающее время, не входило в мою компетенцию. А вот это было как раз наоборот.
Я задумался над тем, какой стороной бизнеса могли заниматься мертвецы. Согласно полученному досье, их возраст был оценен в сорок лет у мужчины, сорок три у женщины. Плюс-минус года три. Слишком пожилые, чтобы гоняться по улицам за донорами. Тут нужны мускулы и молодость. Я бы скорее причислил их либо к докторам, обрабатывающим трансплантаты и делающим операции, либо к коммерсантам, которые втихую сообщают перспективным клиентам о том, где они могут сделать операцию без того, чтобы ожидать два года, пока материал появится в общественных банках органов.
Итак: они пытались продать кому-то новую почку и были убиты за свою наглость. Это превращает убийцу в героя.
Тогда зачем прятать их три дня, а потом выкидывать их на городской тротуар в глухую ночь?
Потому что они были убиты страшным новым оружием?
Я глянул на обгорелые лица и подумал: страшным, воистину. Чем бы это ни было совершено, оружие являлось смертельным. Как и оптическая решетка на лазерной линзе предназначается исключительно для убийства.
Итак: скрытный ученый и его калека-помощник, опасаясь навлечь на себя гнев поселян, трое суток тряслись над телами, а потом избавились от них столь неуклюже, поскольку впали в панику, когда трупы начали смердеть. Может быть.
Но перспективному клиенту нет нужды использовать свое начищенное новенькое ужасное оружие. Ему надо было только вызвать полицейских после того, как гости ушли. Выглядело бы понятнее, если убийца являлся перспективным донором – ему бы пришлось сражаться всем, что подвернется под руку.
Я снова посмотрел на общие снимки тел. Они выглядели неплохо. Не такие уж дряблые мышцы. В конце концов, доноров не хватают борцовскими приемами: используются игольные пистолеты. Но все равно нужно потом поднимать тело, тащить его к своей машине и делать все это чертовски быстро. Н-да…
Кто-то постучался.
– Войдите! – крикнул я.
Появился Дрю Портер. Он был достаточно крупным мужчиной, чтобы заполнить собой весь кабинет, но двигался с грацией, которую, должно быть, приобрел, катаясь на доске.
– Мистер Хэмилтон? Я хотел бы с вами поговорить.
– Разумеется. О чем?
Он явно не знал, куда деть свои руки. На лице его была написана мрачная решимость.
– Вы работник АРМ, – заявил он. – Вы не занимаетесь непосредственным расследованием убийства дядюшки Рэя. Это ведь так?
– Так. Нас заботит генератор. Кофе?
– Да, благодарю. Но вы знаете об убийстве все. Я решил, что мне стоит поговорить с вами, прояснить кое-какие собственные мысли.
– Ну давайте, – я набрал заказ на два кофе.
– Ордас считает, что это сделала Дженис, не так ли?
– Вероятно. Я не знаю, что у него на уме. Но дело ограничивается двумя конкретными группами возможных убийц. Дженис – и все остальные. Вот ваш кофе.
– Дженис этого не делала.
Он взял у меня чашечку, сделал глоток, поставил на мой стол и забыл о ней.
– Дженис и Икс, – сказал я. – Но Икс не мог уйти. В сущности, Икс не мог уйти, даже имея машину, за которой он приходил. И мы все еще не знаем, почему он просто не воспользовался лифтом.
Хмурясь, он обдумывал все это.
– Допустим, у него был способ уйти, – сказал он. – Он хотел забрать машину: он обязан был этого хотеть, потому что пытался организовать себе алиби с помощью машины. И даже если б он не мог ее забрать, он все равно использовал бы свой альтернативный путь наружу.
– Почему?
– Если он знал, что Дженис должна вернуться домой, то свалил таким образом на нее все подозрения. Если же не знал, то оставил бы полиции загадку запертой комнаты.
– Загадки запертой комнаты – отличное развлечение, но я никогда не слышал о таком в реальной жизни. В литературе они обычно являются результатом случайных событий, – я помахал рукой, увидев его протестующие жесты. – Неважно. Вы хорошо аргументируете. Но каков был альтернативный путь наружу?
Портер не ответил.
– Так не хотите ли вы рассмотреть дело против Дженис Синклер?
– Она – единственная, кто мог это сделать, – согласился он с горечью. – Но она этого не делала. Она никого не может убить, тем более таким хладнокровным, обдуманным образом, с заранее подготовленным алиби и таинственной машиной в центре событий. Послушайте, эта машина для Дженис слишком сложна!
– Да, она не относится к подобным людям. Но – не примите как оскорбление – вы как раз из них.
Он заулыбался.
– Я? Что ж, возможно. Но зачем мне это?
– Вы в нее влюблены. Думаю, вы сделаете для нее что угодно. Да и помимо этого, вас могла бы развлечь подготовка идеального убийства. К тому же деньги…
– Странные у вас представления об идеальном убийстве.
– Скажем, я выражаюсь тактично.
Тут он расхохотался.
– Ну ладно. Допустим, я подготовил убийство из любви к Дженис. Черт возьми, если б она была исполнена такой ненависти, я бы ее не полюбил! Почему она должна желать смерти дядюшке Рэю?
Я колебался, не зная, стоит ли ему говорить об этом, и решил, что стоит.
