Эркин и Андрей ещё побродили по Цветному, балагуря и задираясь. О церкви, когда они остались вдвоём, Эркин сказал:
— Я одного боюсь. Что он так и повадится по домам шляться.
— Ла-адно, — протянул Андрей. — Отвадим.
Домой Эркин пришёл уже ближе к сумеркам. Женя была дома.
— Ну как?
— Всё хорошо, Женя, — быстро ответил он.
Забросил свою джинсовку в кладовку и быстро побежал вниз в сарай. Цветному все дни рабочие. В тот раз это его спасло, пусть так и будет. Не станут к Жене цепляться. А про свою церковь она ему за ужином расскажет.
Но за ужином говорили совсем о другом. Женя опять расспрашивала его про перегон и Бифпит. Зашла речь об играх. Он рассказал о щелбанах. И Алиса потребовала, чтобы он её научил. Ей посещение церкви совсем не понравилось. Полдня хорошо себя вести и ничего за это не получить! Алиса была настолько возмущена, что и за игрой пыталась жаловаться Эркину, но быстро сообразила, что это не "ласточкин хвостик", здесь проигрыш грозит лишним щелчком в лоб, постепенно увлеклась и забыла про свои огорчения. Игроков разогнала Женя, отправив Алису спать. Этот момент пришёлся как раз на её проигрыш, и Алиса подчинилась с невиданной готовностью. Эркин не стал спорить: щёлкать Алису в лоб оказалось очень трудно. От напряжения сдерживаемой силы у него даже рука заболела.
— А расчёт завтра, когда доиграем, — пообещала из-под одеяла Алиса.
— Спи, — рассмеялась Женя.
Улыбнулся и Эркин. Женя налила ему и себе по второй чашке чая. Эркин взял свою чашку, охватил её ладонями, будто греясь.
— Знаешь, Женя, у нас было костровое время.
— Как это?
— Ну, вечером. Бычки улягутся уже на ночь, мы поедим и сидим у костра. — Треплемся, — Эркин улыбнулся и сказал по-английски, явно кому-то подражая: — Святое время, — и продолжал опять по-русски: — Понимаешь, говорим обо всём, смеёмся. Свободно говорим. Обо всём.
Женя кивнула.
— Я поняла, Эркин. Сейчас костровое время, да?
Он счастливо улыбнулся.
— Да.
Улыбнулась и Женя.
— Сначала о делах поговорим, правильно?
— О делах, конечно.
— Тогда слушай. За квартиру я заплатила до Рождества. Керосина купила.
— Тоже до Рождества? — усомнился Эркин, прикидывая в уме размер бутылки в сарае.
— Нет, конечно. Нам негде столько держать, но запас должен быть. Вот я и купила ещё бутылку полную. Понимаешь? Одна расхожая, а вторая в запас.
Он кивнул.
— Ага, понял. А себе ты чего купила?
— Обо мне потом, — строго сказала Женя. — Алисино зимнее я посмотрела. На эту зиму ей хватит. Она же растёт сейчас.
— Может… ей куклу купить? — неуверенно предложил Эркин.
— Куклы у неё есть, — улыбнулась Женя. — Я посмотрю из игр что-нибудь. Мозаику там или ещё что. И лучше книгу. Ей пора учиться читать.
Эркин кивнул, но глаза у него на мгновение стали грустными. На мгновение, но Женя заметила и рассердилась. На себя. Как же она раньше об этом не подумала?!
— И тебе надо учиться.
— Для взрослых нет школы, — вздохнул Эркин.
— Я научу, — храбро вызвалась Женя.
Эркин посмотрел на неё с таким радостным изумлением, что она рассмеялась.
— И… и по-русски тоже? — наконец спросил он.
— И по-русски, — кивнула Женя. — Ты чай пей. Остынет.
Он послушно отхлебнул, не отводя от неё глаз. Женя с удовольствием смотрела на него, на его счастливое лицо, на сильные плечи, туго натягивавшие старенькую, выцветшую от стирок рубашку. Удивительно, как ему всё идёт, всё к лицу.
— Теперь давай с тобой. Тебе на зиму…
— У меня всё есть, — быстро сказал Эркин.
— Тебе нужна тёплая рубашка. И не одна.
— Рубашек у меня много, — возразил он. — А куртка тёплая.
— Какая куртка? Джинсовая?
— Да нет, моя. Ну, толстая, рабская. Она очень тёплая.
— Рабская, — повторила Женя.
Эркин на мгновение свёл брови, но тут же улыбнулся ей.
— Мне нельзя выделяться, Женя. Куртки у всех рабские. В эту зиму все их носить будут.
— Ну, хорошо, а если будет очень холодно?
— Я тогда две рубашки надену. Или джинсовую, а рабскую сверху, — тихо засмеялся. — На работе всегда жарко, — и уже серьёзно: — Была бы работа.
— Будет, — улыбнулась Женя. — Ты же хороший работник. И Андрей. Вы всегда работу найдёте. А может, и на постоянную устроитесь.
Эркин осторожно пожал плечами и упрямо спросил:
— А себе что ты купишь?
— Я туфли хочу, — вздохнула Женя.
— А что? — сразу встревожился Эркин. — Не хватает?
— Да нет, понимаешь… Я видела туфли, они красивые, но… но непрактичные.
— Это как? — недоумевающе спросил Эркин.
— Ну, слишком нарядные. Их только на праздник. И потом… если в них ходить по улице, они развалятся быстро.
Эркин кивнул.
— Я понял. А… а ты сразу две пары купи. И носи по очереди.
— Как трусы? — съехидничала Женя.
Он не сразу понял, а потом рассмеялся и, смеясь, кивнул.
— Ага.
— Нет, Эркин, — отсмеялась Женя. — Так не делают. Туфли я себе куплю, но попозже. Понимаешь, мне нужны такие, чтоб и на улицу, и для работы. И чтоб на ноге были удобны. Нарядные мне не так нужны. И чтоб на зиму… Я видела, — она мечтательно улыбнулась, — черевички.
— Что-что? — переспросил он.
— Ну, как сапожки, только короткие, до щиколотки и на каблучках.
— А они, — Эркин тщательно выговорил новое слово, — практичные?
— Думаю, да.
— Тогда покупай, — решительно сказал Эркин. — Денег хватит?
— Хватит, — улыбнулась Женя. — И ещё я хочу белья купить. Простыни, наволочки, полотенца. И пододеяльники.
Эркин сразу переспросил:
— Пододеяльники — это что?
— Ну, как чехол на одеяло. Чтоб одеяло не пачкалось.
— Ага, понял. Покупай.
— Хорошо. Только я всё это постепенно буду покупать, чтоб не так в глаза кидалось. А то ещё пойдут… — она сделала выразительную гримасу, — разговоры.
— Ты осторожней, — сразу сказал он и вдруг совсем другим каким-то робко-виноватым тоном: — Ничего, что я так… командую?
— Всё правильно, — рассмеялась Женя. — Ты же обо мне заботишься.
Он так смотрел, что Женя не удержалась и потянулась погладить его по плечу. Он сразу перехватил её руку, прижал к губам. Поцеловал в ладонь, в тыльную сторону и снова в ладонь. Женя другой рукой погладила его по голове. И он так же ловко перехватил и поцеловал и эту руку. Потёрся лицом о её ладони и медленно, не выпуская, опустил их на стол. И по-прежнему не отводя глаз, мягко потянул Женю к себе. И даже стол не помешал ему. Женя только на секунду поддалась, и она уже сидит у него на коленях в плотном кольце из его рук.
