— Сколько всего представлять, — сказал Блэйк.
— Но ты понял мою мысль.
— Может, понял. А может, нет.
— Ладно. Представь, что первый этаж — это настоящее время. Сегодня. А подвал — это вчерашний день. Второй этаж — это завтра, третий — послезавтра и так далее.
— Ну ты даешь, — сказал Блэйк.
— Послушай дальше. Представь, что ты на первом этаже, а кто-то спустился с двадцатого.
— То есть из будущей недели, — сказал Блэйк.
— Именно, — обрадовался Фармен. Он выпил еще бренди. Ему это было просто необходимо. — А что если я тебе скажу, что я только что свалился с этажа, который на шестьдесят лет выше первого?
Блэйк задумался и принялся за второй бокал бренди. Затем он усмехнулся и прищелкнул языком.
— Я бы сказал, что надо быть слегка сумасшедшим, чтобы быть летчиком на этой войне, но если ты не хочешь сражаться с фрицами, то ты попал именно туда, куда надо.
Он не поверил. Впрочем, этого и следовало ожидать.
— Я родился в 1946 году, — начал рассказывать Фармен. — Мне тридцать два года. Мой отец родился в 1920 году. А сейчас тысяча девятьсот… семнадцатый?
— Тысяча девятьсот восемнадцатый, — ответил Блэйк. — Девятое июня. Выпей еще бренди.
Фармен обнаружил, что его бокал пуст. Он и не понял, как осушил его. Он встал, пошатываясь.
— Думаю, мне стоит поговорить с твоим командиром.
Блэйк жестом указал на стул.
— У тебя хватит времени, чтобы выпить. Он еще не прилетел. Просто у меня заклинило пулемет, и я прилетел раньше. Он вернется, когда у него закончится топливо или боеприпасы.
Фармен сидел спиной к двери. Услышав, как хлопнула дверь, он обернулся. Невысокий человек с ниточкой усов бросил свою шинель на стул и взял из рук бармена стакан с бренди, который тот налил не дожидаясь, когда его попросят.
— Сегодня, мсье Блэйк, нам обоим не повезло. — Он говорил по-английски со слабым акцентом. — Я вернулся с одним патроном в обойме.
— Ну и как охота?
Француз слегка пожал плечами.
— У этого человека живучесть, как у кошки, шкура, как у старого слона, и ловкость, как у фокусника.
— Кайзерлинг? — спросил Блэйк.
Француз сел за стол.
— А кто же еще? Я держал его на мушке. Выстрелил, а он ушел. Просто стыдно побить такого человека — он настоящий мастер, — но с каким бы удовольствием я бы эти сделал. — Улыбнувшись, он отпил немного бренди.
— Это наш командир, — сказал Блэйк. — Филипп Деверо. На его счету официально числится тридцать три сбитых самолета. Единственный, кто сбил больше, — это Кайзерлинг. — Он повернулся к Фармену. — Я так и не расслышал твое имя.
Фармен представился.
— Он только что из Штатов, — пояснил Блэйк. — Рассказал мне тут такую историю.
Фармен не стал спорить, на месте Блэйка, он тоже воспринял бы все скептически.
— Кайзерлинг, — сказал он. — Вы имеете в виду Бруно Кайзерлинга?
Он читал про Кайзерлинга. Наряду с Рихтгофеном, Бруно Кайзерлинг был самым ненавистным и уважаемым асом немецкой авиации.
— Кого же еще, — сказал Блэйк. — Кто бы из нас не хотел взять его на мушку. — Он стукнул пустым стаканом по столу. — Но мы никак не можем этого сделать. Он летает лучше нас. Рано или поздно, он всех нас перестреляет.
Деверо потягивал бренди. Затем он поставил бокал.
— Мы поговорим об этом позже, мсье Блэйк, — твердо сказал он.
— Вы ждали меня? — обратился он к Фармену.
— Да, я… — Фармен не знал, что сказать.
— Только не рассказывай ему своих историй, — предупредил его Блэйк. — Говори по делу.
— Вы пилот, мсье Фармен? — спросил Деверо.
Фармен кивнул.
— И мой самолет летает выше и быстрее любого вашего. Я хочу сбить этого Кайзерлинга.
— Можете попробовать. Но хочу предупредить вас, мсье… Фармен, вы сказали?
— Ховард Фармен.
— Хочу предупредить вас, что этот человек — гений. Он проделывает невозможные вещи с аэропланом. Он сбил сорок шесть, а может, и больше, самолетов. Однажды он сбил три самолета в день. Говорят, что он появился ниоткуда, что он один из богов земли Нибелунгов, который сражается за свою родину. Он…
— Можете сказать, что я тоже появился ниоткуда, — завил Фармен. — Вместе со своим самолетом.
Когда Деверо допил свое бренди, а Блэйк прикончил четвертый бокал, они отправились к ангарам. Фармен хотел показать им «Пика-Дон». Его самолет опережал любой другой на шестьдесят лет.
Шасси глубоко вошли в мягкую землю. Блэйк и Деверо осмотрели самолет. Они ходили вокруг, меся башмаками грязь.
— Только ничего не трогайте, — предупредил их Фармен. — Даже царапина может ему повредить. — Он не стал говорить, что ракеты, подвешенные под самолетом, могут превратить в пар все живое и неживое в радиусе сотни ярдов.
«Пика-Дон» был 89 футов длиной. Размах его острых, как акульи плавники, крыльев был 25 футов. Самолет больше напоминал стрелу. Спереди фюзеляж был изогнут наподобие капюшона кобры. По бокам черными дырами казались воздухозаборники. Блэйк присел на корточки, чтобы рассмотреть шасси. Фармен подошел поближе, чтобы вмешаться, если тот начнет трогать ракеты. Но Блэйк заметил сопла вертикального взлета и лег на землю, чтобы лучше рассмотреть их. Деверо засунул голову в хвостовое сопло. Оно было таким широким, что при желании можно было туда залезть. Блэйк вылез из-под самолета и выпрямился.
— Ну что, теперь поверили? — спросил Фармен.
— Мистер, — сказал Блэйк, глядя ему прямо в глаза. — Я не знаю, что это за штука и как вы ее сюда притащили. Но только не надо говорить, что она летает.
— А откуда же она тут появилась? — спросил Фармен. — Я вам покажу. Я… — Он замолчал. Он совсем забыл, что у него закончилось горючее. — Спросите у механиков. Они видели, как я приземлился.
Поставив руки в боки, Блэйк покачал головой.
— Уж я — то разбираюсь в аэропланах. А эта штука летать не может.
К ним подошел Деверо.
— Впервые вижу дирижабль такой странной конструкции, мсье Фармен. Но этот цеппелин очень маленький и, судя по всему, очень тяжелый. Вряд ли он нам поможет…
— Я вам говорю, что это самолет. И он летает быстрее ваших.
— Но у него же нет крыльев, мсье. И нет пропеллера. И колес нет. Как же он разбегается?
От отчаяния Фармен потерял дар речи. Неужели они не видели? Разве не понятно, что это самолет?
— И почему от него так пахнет парафиновым маслом? — спросил Деверо.
Над ангаром прожужжал «ньюпор». Развернувшись, он приземлился на поле и покатил к ним.
— Это Мермье, — сказал Блэйк. — Он сбил одного.
Появились еще два аэроплана. Подпрыгивая на кочках, они катились к ангарам. У одного из них не было верхней части крыла, и куски ткани развевались по ветру.
