— Можно мне увидеть этого пациента? — попросил Джоэнис.
— Конечно. Он очень любит посетителей. Я устрою вам встречу сегодня днем.
И с бодрой улыбкой доктор заспешил прочь.
Джоэнис разглядывал светлую, хорошо обставленную гостиную, прислушивался к бурлящим вокруг интеллектуальным спорам, и «Дом «Холлис» для невменяемых преступников» уже не казался ему неприятным. А через минуту он стал и того лучше, ибо навстречу Джоэнису шла Диедри Фейнстейн.
Прелестная девушка кинулась ему на шею, и аромат ее волос был подобен меду.
— Джоэнис, — произнесла она дрожащим голосом. — Я думала о тебе с момента нашей преждевременной разлуки в Сан-Франциско, когда ты встал так отважно и любяще между мною и полицейскими. Ты являлся мне во сне и наяву, и я перестала различать, где сон, а где явь. Мы с отцом искали тебя по всей Америке. Отчаявшись увидеть тебя, я приехала сюда, чтобы успокоить нервы. О Джоэнис, как ты думаешь, судьба или случайность свела нас сейчас снова вместе?
— Ну, — молвил Джоэнис, — мне кажется…
— Я так и знала! — воскликнула Диедри, прижимая его к себе еще крепче. — Мы поженимся через два дня, четвертого июня, так как за время твоего отсутствия я стала патриоткой. Тебя устраивает эта дата?
— Э-э… — начал Джоэнис, — я полагаю, нам следует принять во внимание…
— Я не сомневалась, — сказала Диедри. — Знаю, я была не из самых примерных, если вспомнить бурное прошлое, как мы ширялись на вечеринках, как месяц я пряталась в мужском общежитии в Гарварде, и то время, когда я была королевой вест-сайдских хулиганов и убила прежнюю королеву велосипедной цепью, и другие детские шалости. Я не горжусь этим, любимый, но и не стыжусь своей естественной неукротимой юности. Вот почему я призналась тебе в этих вещах и буду признаваться по мере того, как буду вспоминать. Ведь между нами не должно быть секретов. Ты согласен со мной?
— Ну, — произнес Джоэнис, — я думаю…
— Я была уверена, что ты того же мнения. К счастью для нас, все это уже в прошлом. Я повзрослела и посерьезнела, вступила в Лигу молодых консерваторов, в Совет против антиамериканизма в любой форме, в Общество друзей Салазара и в Крестовый поход женщин против иностранных веяний. И это не поверхностные изменения. Я чувствую глубокое отвращение ко многим моим бывшим занятиям, и в частности к искусству, которое часто не что иное, как порнография. Ты видишь, я выросла, перемены внутри меня самые настоящие, и я буду тебе хорошей и верной женой.
Джоэнис представил на миг свою жизнь с Диедри, в которой отвратительные признания будут чередоваться с невыносимой скукой. Диедри долго еще лепетала о приготовлениях к свадьбе, а потом побежала звонить отцу.
— Как можно отсюда выбраться? — спросил Джоэнис.
— Послушай, дружище, — сказал Лам, — но ведь ты только что сюда попал.
— Знаю. Но как мне смыться? Можно просто выйти?
— Конечно, нет. Это ведь в конце концов «Дом для невменяемых преступников».
— Нужно разрешение врача?
— Безусловно. Но на этой неделе к нему лучше не соваться. Он в полнолуние всегда очень раздражительный.
— Мне надо уйти сегодня же, — тревожно сказал Джоэнис. — Или завтра утром самое позднее.
— Довольно неожиданно, — заметил Лам. — Уж не крошка ли Диедри со своими матримониальными планами заставляет тебя нервничать?
— Она, — признался Джоэнис.
— Не стоит беспокоиться, — сказал Лам. — Я возьму на себя Диедри и завтра же тебя отсюда вызволю. Доверься мне, Джонсик, и ни о чем не волнуйся. Лам все устроит.
Позже днем вернулся доктор, чтобы повести Джоэниса на встречу с пациентом, возомнившим себя воплощением Бога. Они прошли несколько массивных стальных дверей и остановились в конце мрачного серого коридора.
— Для пользы дела будет лучше, если вы к моменту встречи освоите наши психотерапевтические методы, — предупредил врач. — Пусть пациент думает, что вы разделяете его заблуждение.
— Хорошо, — согласился Джоэнис и внезапно почувствовал прилив волнения и надежды.
Врач отомкнул дверь, и они вступили в камеру. Но в ней никого не оказалось. Напротив зарешеченного окна у стены стояла аккуратно заправленная койка. У маленького деревянного столика заходилась душераздирающим плачем полевая мышь. На столике лежала записка.
— Крайне странно, — проговорил врач, беря записку. — Полчаса назад, когда я запирал дверь, он казался в хорошем настроении.
— Но каким образом ему удалось выбраться? — удивился Джоэнис.
— Безусловно, он использовал некую форму телекинеза, — сказал врач. — Я не претендую на то, что много знаю об этих так называемых психических феноменах; но это ярко демонстрирует, сколь далеко может зайти потерявший ориентацию человек в стремлении себя оправдать. Сама интенсивность попытки бегства от реальности показывает степень умственного расстройства. Очень жаль, что мы не смогли помочь бедняге.
— А что говорится в записке? — поинтересовался Джоэнис.
Врач взглянул на клочок бумаги и сказал:
— Похоже на список необходимых покупок. Правда, весьма странный список. Не представляю себе, где он сумеет купить…
Джоэнис попытался заглянуть в записку через плечо доктора, но тот резко отдернул руку и убрал записку в карман.
— Привилегия врачей, — объяснил он. — Мы не можем позволить посторонним читать подобные вещи. По крайней мере сперва записку надо тщательно проанализировать и снабдить пояснениями, а также заменить некоторые ключевые термины для сохранения в тайне имени пациента. А теперь не вернуться ли нам в гостиную?
У Джоэниса не оставалось другого выхода, как последовать за доктором в гостиную. Он разглядел первое слово записки: «Помни». Совсем немного, но Джоэнис запомнил это навсегда.
Джоэнис провел беспокойную ночь. Его тревожило, сможет ли Лам выполнить свои обещания, касающиеся Диедри и освобождения Джоэниса из сумасшедшего дома. Но он еще не знал о всех способностях своего друга.
С надвигающимся бракосочетанием Лам разобрался, сообщив Диедри, что у Джоэниса третья стадия сифилиса. Курс лечения займет много времени; а если он не принесет успеха, заболевание поразит нервную систему и превратит Джоэниса в безмозглое и беспомощное создание.
Диедри опечалили эти известия, но она заявила, что все равно выйдет замуж за Джоэниса четвертого июня. Диедри сказала Ламу, что с тех пор, как она изменилась, половые отношения стали ей глубоко противны. Поэтому недуг Джоэниса скорее можно считать положительным фактором, так как он неизбежно ограничит их связь лишь духовным единением. Что касается замужества с безмозглым и беспомощным созданием, то таковая жизнь не является отталкивающей для девушки с возвышенными мыслями и вообще она всегда мечтала стать сестрой милосердия.
