Девушка была прелестна. Светлые волосы крупными прядями струились по обнаженным покатым плечам. Смуглые тонкие руки спокойно лежали на коленях, обтянутых подолом сложного одеяния из грубой ткани со множеством застежек и ремешков. Она безучастно сидела в углу лавки, по которой гиенами рыскали соседи, и ждала, когда кто-нибудь польстится на нее. Но таких не было: у зигган своеобразные понятия о полезности вещей. Никому не хотелось громоздить себе на шею лишний хомут.
Я, неузнанный под серым жреческим балахоном, вошел в мастерскую. Огибая груды черепков и распихивая мазуриков, судачивших о том, на кого падет выбор вургра этой ночью, приблизился к девушке. Она подняла глаза — в них со всей силой полыхнул свет надежды. Я откинул капюшон… Сияние угасло, скрылось под опустившимися веками.
— Как твое имя? — спросил я.
— Оанууг, — ответила она равнодушно.
Губы ее шевелились. Я прислушался: девушка шептала не то заклинание, не то молитву. Быть может, сейчас же ею сочиненную.
Вне всяких сомнений, она видела вургра, как меня. Знала: этой ночью он придет за ней, чтобы докончить прерванную трапезу. И никто, даже зарытый под порогом отец, ей не защита.
«О том, что было в самом начале.
Никто не знает, откуда пришел Мбиргг или Паук Бездны, Вауу-Гзоннг. Но он пришел из Прежнего Мира. Никто не знает, что за мир был прежде и как случилось, что он уступил место нашему миру. Но Прежний Мир сгинул, а Мбиргг уцелел.
Когда воды Прежнего Мира сплелись с его огнем, а глина его обратилась в прах и рассеялась, не стало ничего, в чем могла бы найти опору нога. Но это был не воздух, не была вода, не был огонь, не была глина. Это был Эйоруон — смешение воздуха, воды, огня и глины воедино. И только Мбиргг мог дышать Эйоруоном, есть его и пить его, не умирая от этого.
Но даже Паук Бездны не находил в Эйоруоне опоры своим ногам. И он падал тысячу тысяч лет, размышляя над тем, как ему поступить. Ибо Мбиргг был наделен разумом, чего не скажешь о потомках его, вауу, как не скажешь того и о многих людях, населяющих этот мир.
Ничто не отвлекало Паука Бездны от размышлений, ибо свет и тьма также растворились в Эйоруоне. А значит, не стало ни дня, ни ночи, ни самого времени. Мбиргг же узнал, что лет его падения была тысяча тысяч, потому что сердце его совершало удар один раз в год. И таких ударов была тысяча тысяч.
Когда же сердце Мбиргга совершило один удар сверх отмеренного срока падения, Паук Бездны придумал, как ему поступить. И он сделал то, что делал и в Прежнем Мире, что делают и по сей день маленькие вауу-амэо, живущие под крышами домов этого мира. Он стал ткать паутину, чтобы можно было передвигаться в Эйоруоне из одного конца в другой.
Теперь о паутине Мбиргга.
Мбиргг ткал свою паутину еще тысячу тысяч лет. И когда он закончил работу, то назвал паутину Йоане — Опора. Потому что отныне он мог найти опору своим ногам и передвигаться в Эйоруоне куда ему заблагорассудится. И не беда, что и сам он продолжал вечное падение, и Йоане падала вместе с ним сквозь Эйоруон. Зато теперь Мбиргг мог освободить свой разум от размышлений о бесконечности. Ибо нет ничего в этом мире, что бы не совершало вечное падение сквозь бесконечность Эйоруона. Но размышления о бесконечности — пустое занятие, способное привести лишь к безумию.
Так как Мбиргг, творя Опору, ел Эйоруон, пил Эйоруон и дышал Эйоруоном, то и Йоане была соткана из Эйоруона. Ибо в ту пору не было иного, из чего можно было бы соорудить Опору.
Там, где нити Опоры пересекались, возобладал огонь. И он вспыхнул, чтобы рассеять небытие Эйоруона. Так в этот мир вернулись свет и тьма, ибо можно сказать „темно“, лишь когда гаснет свет, и можно сказать „светло“, лишь когда рассеется тьма. Этот огонь горит вечно, и всегда можно видеть пересечения нитей, обратив взор к ночному небу. И не было случая, когда хотя бы одна нить перетерлась, ибо ни один огонь еще не погас от завершения Йоане.
Но Мбиргг мог бы продолжать свое занятие и дальше, если бы его силы не иссякли. Он мог бы отдохнуть и ткать еще тысячу тысяч лет, но его ноги стерлись до основания, и нечем ему было сплетать нити. Только потому он прервал работу. И потому же не сумел воспользоваться плодами своих трудов. Он создал опору, но не мог сделать и шагу туда, куда хотел.
Тогда Мбиргг изверг из себя неистраченный клубок нитей. И огня там было больше всего, поэтому клубок сразу же ярко вспыхнул, окончательно рассеяв тьму Эйоруона. Так родилось солнце этого мира. И в прежние времена люди часто называли солнце словом Лаиреме — Клубок.
Теперь о детях Мбиргга.
Освободив свое чрево от паутины, Мбиргг оплодотворил сам себя, ибо он не нуждался в женщине, и зачал потомство. Вскоре родились его дети — Древние Пауки, Вауу-Гнриг, и каждый из них был огромен, но никто не превзошел своего отца, ибо это было невозможно. Поэтому Древние Пауки избрали обиталищем самого Мбиргга, ибо даже для них ячейки Опоры были чересчур велики. Это значит, что род вауу древнее рода людей, ибо вауу ведут происхождение от самого Паука Бездны.
После этого Мбиргг закрыл свои глаза и заснул, надеясь, что во сне его ноги скорее отрастут и он сможет продолжить работу над Опорой. Но пройдет тысяча тысяч лет прежде, чем заживут его раны. И еще тысяча тысяч лет прежде, чем у Мбиргга вырастут новые ноги. Поэтому люди могут спокойно возделывать землю, строить жилища, ковать металл и рождать детей. Ни один из них не дождется пробуждения Мбиргга.
Теперь о мужчине и женщине из Прежнего Мира.
Мбиргг не был единственным, кто уцелел из Прежнего Мира. Так как тело его было покрыто густой шерстью, среди этой шерсти укрылись мужчина Мнуарзиг и женщина Бгардаадд. И они спали все то время, пока Паук Бездны размышлял о бесконечности и ткал паутину Йоане. Если бы они не спали, то давно умерли бы от голода и печали. Ибо эти двое также пережили свой мир.
Когда Мбиргг рассеял мрак и погрузился в сон, Мнуарзиг и Бгардаадд пробудились. И увидели, что вокруг них блуждают чудовищные Вауу-Гнриг, и укрылись от них во рту Мбиргга. Но им нужно было искать себе пропитание и возвести кровлю над головами. Так как люди Прежнего Мира не имели детородных органов и делали себе детей из глины, каких заблагорассудится, то эти двое решили продолжить свой род. Но во рту Паука Бездны не было глины, а оставалось немного Эйоруона, смешанного со слюной. Зато Эйоруон содержал в себе и глину, и огонь, и воду. Поэтому Мнуарзиг и Бгардаадд сделали себе детей из Эйоруона и слюны Мбиргга.
