— Буду стучать по деревяшке.
Сам того не ведая, я поставил Тэда в трудное положение, а он об этом понятия не имел! Я попробовал дозвониться до него, но безрезультатно. Тогда я соединился с Барни.
— Даже не знаю, как вам повидаться с Тэдом, — ответила она мне. — Сегодня вечером он будет занят проверкой долгосрочных прогнозов. Я собираюсь ему помогать… Почему бы вам не присоединиться к нам?
— Где?
— У Тэда. Мы отправимся туда прямо после работы. Там и поедим. Будем рады вам.
— Замечательно! — Но тут я вспомнил, что Тэд называет «едой». — А может, лучше встретимся после ужина?
Она улыбнулась, как будто прочитав мои мысли.
— Сегодня готовить буду я. Так что, возможно, вы и не пожалеете…
— Да нет, что вы… Я не то хотел сказать…
— Ладно, Джерри. Не извиняйтесь. Я тоже предпочитаю соевым котлетам настоящий бифштекс.
— Я, наверное, просто глупец и сноб. — Тут мне в голову пришла замечательная мысль. — Послушайте, а что, если я привезу обед с собой? Скажу, чтобы мне здесь, в отеле, что-нибудь приготовили, и упакую все в пластмассовую посуду. И вам не придется потом возиться с мытьем.
Она засомневалась.
— Не знаю, как к этому отнесется Тэд…
— Это уж мое дело. Зато вам я сэкономлю время и хлопоты. Идет?
— Уговорили.
Следуя указаниям Барни, я подъехал к дому Тэда около пяти. Заднее сиденье такси было завалено свертками. Из подъезда я позвонил Тэду и попросил его помочь мне дотащить пакеты.
Он тут же спустился и удивленно уставился на привезенное мной.
— Его Попечительство соизволило явиться в Кембридж, провозгласил он.
Мы перенесли свертки наверх и поужинали. Еда была отличная, даже Тэд казался ублаготворенным.
— Я начинаю понимать, что стоит иметь богатых друзей, сказал он, развалившись на единственном в комнате маленьком диване. — Будь осторожнее, Джерри, не то разнежишь меня.
— Я просто подумал, что это облегчит работу Барни.
— Уменьшение энтропии придает ей силы для полезной деятельности. Впрочем, я на нее не могу пожаловаться.
Едва с едой было покончено, как маленькая комнатка Тэда превратилась в метеорологическую лабораторию. На столе, на диване-кровати, на подоконнике и даже на кухонной полке всюду были набросаны бумаги: карты, графики, расчеты, рулоны перфолент. Тэд и Тули погрузились в таинственный диалог, в то время как Барни снабжала их материалом.
— Индианаполис, — выкликал Тэд.
— Семьдесят три, пятьдесят один, десять — шестнадцать, точка, ноль — четыре, запад двенадцать на восемнадцать, — выпевал в ответ Тули.
— Верно. Мемфис.
Барни придвинулась ко мне и прошептала:
— Они сверяют пятичасовые отчеты о погоде со станций, расположенных по стране, с предсказаниями Тэда, которые он сделал неделю назад. Пока почти все совпадает в пределах одного—двух процентов.
— Здорово!
Было далеко за полночь, когда Тэд перевернул последнюю перфоленту и победно провозгласил:
— Итак, последняя! Мы достигли своего, дети мои!
— Думаешь, Россмен тебе поверит? — крикнула Барни из кухни, где она кипятила воду для кофе.
— Ему не останется ничего другого! — заявил Тэд. — Вот цифры, и все они совпадают. Придется нашему доктору проглотить это!
— А мог бы ты сделать такой же прогноз для определенного района в Тихом океане? — спросил я.
Он повернулся ко мне.
— Для драг «Торнтона»? Конечно, почему бы и нет? Возможно, не с такой точностью, потому что там нет такого количества станций наблюдения… Но мы можем сделать так, что сумеем предупреждать твоего предка, когда понадобится прикрывать прииски из-за грядущих штормов…
— За сколько дней вперед?
Тэд пожал плечами.
— За неделю или дней десять. А то и за две недели.
— Отлично!
— Правда, придется здорово поработать, — сказал он, — а на контрабанде далеко не уедешь.
— Фирма оплатит эти работы.
— Но прежде всего, — вмешался Тули, — нужно сопоставить наши оставшиеся прогнозы с официальными на конец недели.
— И сунуть их под длинный нос Россмена, и посмотреть при этом, как он позеленеет от удивления! — воскликнул Тэд. Пятница должна стать великим днем: я все покажу Россмену!
— А на уик-энд все еще предполагается дождь?
Он кивнул.
— Нам придется отказаться от прогулки на яхте.
— Не теряй надежды — все может измениться.
Я не понял, о чем это он, но спросил:
— Вы все равно поедете?
— Попробуй нас остановить!
Прошел четверг. Я угробил на чтение массу времени, и все без толку. В большинстве книг было слишком много уравнений, которых я не мог осилить. Остальные же писались для простачков. А главное — в них не было и намека на увлеченность, с которой к проблеме погоды подходил Тэд, — в его устах она жила, дышала. В пятницу я оставил это бесполезное занятие и весь день проторчал у телевизора.
Можете не сомневаться — стоило мне сесть в машину, чтобы ехать в Климатологический отдел, как пошел мелкий, унылый дождь. Никогда я не видел нашу троицу такой огорченной, как в те минуты, когда она направлялась под дождем к моей машине.
— Да не печальтесь вы так, — принялся я утешать их, — если даже прогулку на яхте придется отложить, мы все равно получим массу удовольствия.
— Дело не в этом, — сказала Барни. Она села рядом со мной на переднее сиденье.
— Что-нибудь случилось? — Я заметил, что она вот-вот расплачется.
На заднем сиденье, согнувшись в три погибели и всем своим видом выражая отчаяние, сидел Тэд. Даже Тули утратил свою обычную невозмутимость.
— Сегодня Тэд показал свои прогнозы Россмену, — сказала Барни.
— Ну?
— Он считает их очень интересными, спасибо, — прорычал Тэд. — Но шума подымать тут не из чего, скорее всего, это просто счастливое совпадение.
— Совпадение?..
— Именно так он сказал.
— Но что это может значить?
— Ничего — вот что это значит! Мы показываем ему, как делать точные прогнозы погоды за неделю вперед, а он кладет идею в ящик и делает вид, что ничего не было.
— Это не совсем так, — возразил Тули, пока я выводил машину со стоянки. — Доктор Россмен сказал, что намерен изучить новую технологию, прежде чем выйдет на Бюро погоды с предложением принять ее в качестве нового метода прогнозирования.
— «Изучить», — проворчал Тэд. — Это значит по меньшей мере еще два года ожиданий.
— Россмен — человек осторожный, — сказал Тули.
— Ага, особенно, если это не его идея. Он мог бы проверить систему экспериментально, чтобы убедиться в ее эффективности. Через три месяца у него было бы достаточно данных, чтобы удовлетворить Конгресс, Верховный суд и Коллегию Кардиналов. Но не его самого. Он собирается высиживать эту идею, играть на ней потихоньку до тех пор, пока всем не станет ясно, что это его идея.
