Хан остановился на ночной отдых более усталый, чем обычно. Весь день ему пришлось взбираться на каменные террасы. Он выбрал место для лагеря в небольшой долине среди высоких деревьев. Поэтому он не заметил, что часть неба над горизонтом слабо светилась. И только потом, когда он обходил лес, как делал всегда из предосторожности, он заметил свечение. Но после стольких дней пути он устал и даже не ощутил радостного возбуждения. Кроме того, он подумал, что это свечение обусловлено какими-то атмосферными явлениями. Он взял свой мешок и осторожно поднялся на вершину холма.
Перед ним расстилалась широкая долина, настолько широкая, что он даже не мог видеть, где же она кончается. Однако в долине он увидел огни — слабые, но огни. Как будто окна домов светились в темноте. Их было немного. Вероятно, это было небольшое поселение. Для Хана это было самым прекрасным зрелищем. Забыв об усталости, он стал спускаться вниз, по направлению к огням.
Однако идти ему пришлось очень долго. Вероятно, чистый ночной воздух искажал восприятие расстояния. Огни гасли один за другим, и вот уже осталась одна только группа огней. Хан подходил ближе и убеждался, что это скорее всего деревня леров: люди не жили в низких домах, имеющих форму эллипсоида.
Это было маленькое поселение. Возле домов Хан видел темные сараи, стойла для скота, дома. Вокруг виднелись возделанные поля. Однако эта деревня, по всей видимости, была изолирована от мира. Кроме тропинок вдоль полей, Хан не видел никаких дорог. Тропинки были протоптаны копытами и ногами леров. Отпечатки ног были видны даже в темноте.
Хан предположил, что в этот час все жители деревни спят. Леры любят поспать и укладываются сразу с наступлением темноты, даже в городах. А здесь, после трудной работы, они наверняка уже все спят — все огни в домах были погашены. Освещен был только один дом. Хан уже подошел настолько, что мог слышать голоса в темноте. Голоса! Слабые и говорящие на незнакомом ему языке — синглспиче, но эти звуки наполнили его радостью. Он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть, и пошел быстрее.
И вот он уже стоит перед освещенным домом. Хан знал, что леры предпочитают дома без углов, хотя он не понимал причин этого. Однако сараи и загоны для скота имели обычную прямоугольную форму. Хан никогда раньше не видел настоящих иос — так назывались дома леров. Они были именно такими, как их описывали: иос состоял из множества эллипсоидов, каждый из которых покоился на своей опоре, примерно на высоте один фут над землей. Хан подумал, как же ему объявить о своем приходе. Постучать в дверь? Но в иосе не было дверей. Их заменяли занавеси. Хан почувствовал, что он очень устал и что ему хочется быть снова среди людей.
Проблема разрешилась сама. Из иоса вышел старик с длинными седыми волосами. Он остановился, посмотрел на Хана и преувеличенно спокойно заговорил с ним. Хан не понял ни слова, ведь это был синглспич. Он покачал головой, надеясь, что лер — старик или старуха, так как по внешнему виду было невозможно определить пол лера — сообразит, что Хан ничего не понял. Хан даже начал говорить, но старик прервал его, сказав что-то и показав на землю. Это могло означать: "Сиди здесь". После этого он вошел в дом.
Вскоре вышла молодая женщина, качающая на руках ребенка. Она заговорила:
— Что ты делаешь здесь?
У Хана возникло ощущение нереальности происходящего. Женщина говорила мужским голосом. Хану показалось, что он сходит с ума. Но тут он вспомнил высказывание древних: "Если тебе кажется, что ты сошел с ума, значит, ты еще в здравом рассудке". Он решил отвечать.
— Я Хан Киллинг. Коммерсант и космопилот. Произошла авария, и меня выбросило из корабля. Я приземлился к северу отсюда и иду уже много дней. Я даже не знаю, сколько. Я прошу вашей помощи и гостеприимства.
Это была самая большая его речь за много дней. Голос его звучал непривычно для него самого.
— Я Дарденглир. Ты должен простить нас за наше странное поведение, Но мы находимся очень далеко и редко видим людей. Почти никто из нас не знает общий язык. Это старая деревня, и многие живут здесь безвыездно. Но, конечно, мы поможем. Что тебе нужно?
— Пища. Несколько дней отдыха. И направление к Столице.
— Я поняла. Это просто. Ты согласен жить в нашем доме? — она говорила, с трудом подбирая слова. — У нас в деревне родился ребенок, и мы все собрались здесь на праздник. Но в доме есть комната, в доме тепло, есть пища, люди. Мы найдем для тебя место.
— Я с благодарностью принимаю твое предложение, Дарденглир.
— Тогда входи. — Она не стала ждать, а повернулась и вошла в дом. Хан услышал, как она говорит с кем-то. Он поднялся на крыльцо, откинул занавес, который на Чалседоне с его мягким климатом вполне заменял дверь.
Внутри комната оказалась совершенно круглой. Вдоль всей стены шел шкаф, и только в дальней части комнаты, на возвышении, был сложен из камней очаг. В потолке над очагом виднелось отверстие, через которое выходил дым. Комната была освещена свечами и фонарями, В ней были люди, Они казались странными Хану — но все же это были разумные существа. Он смотрел на свет и моргал.
Пока кто-то готовил ему еду, Дарденглир представила ему собравшихся. Тут были двое детей, одна девочка, четыре подростка и четверо стариков. Настоящий клан — его прошлое, настоящее и будущее. И к тому же Дарденглир оказался мужчиной.
Это был праздник рождения. Роженица лежала на подушках, совершенно обнаженная. Лицо ее, несмотря на перенесенные муки, было Счастливым. Все с любопытством рассматривали Хана, пока Дарденглир объяснял что-то на мультиспиче. Затем все рассмеялись и пригласили его к очагу.
— Ешь, пей. Будь счастлив с нами. Во дворе вода для мытья, а спать ты можешь здесь.
Хан кивнул, стараясь быть максимально вежливым, поел, затем вышел, умылся ледяной водой и, вернувшись, забрался в маленькую комнатку. Там он обнаружил что-то мягкое, видимо, одеяло, завернулся в него и уснул.
Он проснулся — один. В комнате — маленьком эллипсоиде — было светло. Свет проникал через круглые окна, в которые было вставлено мутное стекло. Хан потрогал стекло рукой и убедился, что это вовсе не стекло, а что-то другое. Вероятно, камень, отшлифованный до такой степени, что стал прозрачным. Окна давали очень мягкий рассеянный свет, но Хан не видел способа открыть их. Как же проветривается дом? Он осмотрелся и увидел в сводчатом потолке небольшое круглое отверстие. Комната, где он находился, была пуста, но чисто убрана. Хан прислушался, стараясь определить, есть ли кто-нибудь в доме. Однако он ничего не услышал, кроме голосов с улицы. Он колебался. Пощупал свою бороду, которая безобразно отросла за много дней пути. Интересно, какие чувства они питают к нему. Ведь Лизендир назвала его слишком угловатым, слишком волосатым. Впрочем, они были ласковы к нему… и щедры.
