1. Господа Бермейстер и Карвер противозаконно приняли участие в турнире.
2. Господа Бермейстер и Карвер своими противозаконными действиями сорвали поединки на копьях.
3. Господа Бермейстер и Карвер, убив турнирного дракона, сорвали проведение всей второй половины программы.
Истцы требовали возмещения понесенных убытков и применения карательных мер.
Когда Данкен Уайтсайд наконец выдохся и умолк, судья Соломон поглядел на меня и сказал:
— Теперь вы можете привести свои доводы.
— Благодарю вас, ваша милость. Я буду краток.
Я заметил, что судья закатывал глаза, пока излагались исковые претензии. Губерт Соломон славился своим лаконизмом и уважал это свойство в других. Следовательно, мне нужно уложиться в пять минут и ни секундой дольше.
— Ваша милость, — сказал я, — мне хотелось бы обратить ваше внимание на вещественное доказательство номер семь: контракт между Хельгой Свенсен и компанией «Турнирные потехи».
— Он передо мной.
— Статья девятнадцатая, параграф четвертый, пункт пятый. Разрешите прочесть его вслух, так как шрифт очень мелкий. «Все положения и условия этого контракта относятся in toto[4] к любому уполномоченному представителю лица, подписавшего контракт». Ваша милость, Бермейстер и Карвер являются уполномоченными представителями Хельги Свенсен. Мой коллега Уолдо Бермейстер представлял Хельгу Свенсен в поединке на копьях. Я просто хотел бы указать, что отказ признать адвоката уполномоченным представителем его клиента нанес бы непоправимый удар всей юридической профессии как таковой.
— Ваше возражение учтено. Продолжайте.
— Бермейстер и Карвер совместно или раздельно никоим образом не участвовали в принятии решения отменить поединки на копьях. Поэтому мы не можем нести ответственность за такое решение.
— Учтено. Продолжайте.
— Что же касается дракона…
— Вношу протест!
Естественно, Данкен Уайтсайд, а кто же еще?
Судья Соломон непонятно нахмурился, глядя на меня.
— Мистер Карвер, это очень серьезный казус. Надеюсь, вы не намерены доказывать, что мистер Бермейстер дракона не убивал.
— Ни в коем случае. Копье мистера Бермейстера, безусловно, убило дракона. Но разрешите обратить ваше внимание на статью семнадцатую контракта. Я снова цитирую: «Любой представитель участвующей команды в одиночку или совместно может вступить в единоборство с драконом. Буде участник сразит или как-либо иначе победит дракона, таковой участник получает Большой Приз». Поскольку мистер Бермейстер был представителем Хельги Свенсен и сразил дракона, Большой Приз должен быть выплачен…
— Вношу протест! — Старший адвокат «Турнирных потех» вскочил на ноги. — Ваша милость, дракон спал, когда мистер Бермейстер его, с позволения сказать, прикончил.
— Мистер Уайтсайд, вы должны позволить мистеру Карверу довести мысль до конца, иначе…
— Ваша милость, схватка с драконом еще не была объявлена…
— Мистер Уайтсайд, вы должны позволить и мне договорить фразу до конца. — Губерт Соломон смаковал возможность поиронизировать, а не то бы он превратил Данкена Уайтсайда в фарш. Он кивнул мне.
— Продолжайте, мистер Карвер.
— Благодарю вас, ваша милость. Мне остается добавить очень немного. Контракт не содержит никаких упоминаний ни о времени, ни об обстоятельствах, определяющих, когда и как именно должен быть сражен дракон, чтобы участник мог получить Большой Приз. Мистер Бермейстер сразил дракона и, следовательно, выиграл Большой Приз!
— Отлично. — Судья внезапно поднялся на ноги. — Объявляется десятиминутный перерыв.
Взмахнув мантией, он вышел из зала. Я знал, куда он торопится: в свой кабинет, чтобы вдосталь посмеяться.
У меня и у самого возникло такое желание. Я направился к выходу, тщательно избегая смотреть в сторону юридической команды «Турнирных потех». Они не были полными идиотами и знали: у них есть десять минут, чтобы выработать условия полюбовного соглашения.
У дверей я столкнулся с группой припозднившихся зрителей. То есть они только выглядели группой, хотя ее численность исчерпывалась Хельгой Свенсен и Флорой Мактавиш.
Они здесь — и вместе! Облаченные в легкие весенние доспехи, они сидели рядышком и улыбались всему миру.
— Мистер Карвер! — Хельга протянула руку и зажала мою между могучими ладонями. — Вы были великолепны, ну просто великолепны!
— Да-да! — Флора осияла меня улыбкой. — Хельга говорила мне, что вы возьмете верх, но я не понимала, как это вообще возможно. Вы — гений!
— Ну, право… — Я скромно кашлянул. — И ведь разбирательство еще не кончено. А я всего-навсего прочитал мелкий шрифт.
— Зато как вы его прочитали! — Глаза у Флоры прямо-таки сияли. — А вы не согласитесь поорудовать с моим мелким шрифтом?
Пока я раздумывал над возможным истолкованием этого вопроса, Хельга поднялась с сиденья.
— Поболтайте вдвоем. А я хочу повидать Уолдо. Или слишком рано?
Я мысленно оглядел моего партнера: гипс и бинты с головы до ног. В таком состоянии, решил я, даже Уолдо не способен вляпаться в очередную неприятность.
— Да, конечно, повидайте, — ответил я. — Но вы увидите только самую его малость.
— Я скажу ему, что все идет отлично.
Она удалилась громовым шагом, сотрясая пол легкой девичьей походкой.
Я обернулся к Флоре.
— Не понимаю! Она пришла сюда с вами!
— Конечно. Мы с Хельгой близкие подруги.
— Но ведь вы ее одурманили и пытались убить!
— Чушь какая! Ну, чуточку одурманила, так на то и игра. Зато я сразу поняла, что это не Хельга, едва увидела, как трясется копье. Я решила, что она храпит у себя в шатре, а кто-то усадил на ее коня набитого опилками болвана.
Конечно, Уолдо набивает желудок — и не опилками! — слишком часто для человека, не слезающего с диеты, однако он отнюдь не болван.
— На Церере скоро будет большой турнир, — продолжала Флора. — Я бы хотела, чтобы вы поехали со мной.
Продолжать разговор я не мог. Оживление в другом конце зала оповестило о возвращении судьи Соломона, и Данкен Уайтсайд уже направлялся к нему с тревожным выражением лица. Я поспешил по проходу, спрашивая через плечо:
— На Цереру? А зачем?
Флора ответила:
— Поорудовать с мелким шрифтом.
Но прозвучало это подозрительно похоже на «стать моим милым принцем».
Перевела с английского Ирина ГУРОВА
